И это почему-то задевает уже меня. И так хочется сорваться. Даже понимание абсурдности такой реакции слабо останавливает. Знаю, что лично он ни в чём передо мной не виноват. И ничего не должен, кроме того, что сам захотел обещать. Просто… меня затапливает изнутри обидой на всё и вся. На то, что моя жизнь теперь уже никогда не станет прежней, на то, что я сама себе уже не принадлежу, что вернуться в родной мир мне не позволят, что замуж меня выдали почти насильно, как в средневековье каком-то, что муж выбирал меня осознанно и прагматично, а не по любви… И ещё столько всего, включая горечь и стыд вернувшихся воспоминаний, и глубоку, грызущую изнутри тоску по любимой сестре, с которой мне возможно больше не суждено увидеться. Мне так больно и обидно, что приходится зажмуриться, чтобы спрятать предательские слёзы. Ну здравствуй подступающий нервный срыв.
А в следующий миг я внезапно оказываюсь на руках у Рока, крепко прижатая к его широкой груди. И снова у меня нет сил отказаться от той силы, что мне дарят его объятия. От ощущения, что всё происходящее правильно несмотря на все мои внутренние трепыхания.
— Зачем я тебе? — набравшись решимости, озвучиваю свой самый главный вопрос. — Нет, я помню что ты говорил про мои особенности. Про мою ценность для сильных куардов. Только мне сложно это понять. Поверить, что сильнейшие представители расы не могут найти себе женщину своей же расы. Как такое может быть? И что теперь будет со мной? Чего ты от меня хочешь?
Он молчит некоторое время. Лишь рассеянно гладит меня по спине, позволяя прятать лицо у себя на груди. А потом начинает говорить. О том, что сила куардов нестабильна, что знатнейшие семьи сознательно наращивали её испокон веков, корректируя генофонд, контролируя, чтобы потомкам передавались самые отборные качества, больше способностей к управлению энергией, больше силы. Особенно наследникам, мальчикам. Но девочки тоже начали рождаться другие. Более одарённые и менее восприимчивые и гибкие, как должно быть женщинам. Менее способные подстраиваться под мужскую энергию своих связанных. Всё более сложным стало найти подходящую пару. А сейчас это стало настоящей проблемой.
— Наследника адамира может выносить только сильная куарда, — голос Рока звучит отстранённо, глухо. — И сильная же куарда не может полноценно принять энергию своего связанного.
— Почему? — ох, чую, что ответ мне не очень понравится.
— Чтобы менять окружающий мир, его энергию, чтобы управлять ею, сами мы должны быть как можно более стабильны. Подстраивать мир под себя. А не наоборот. И мужская энергия перестраивает женщину под себя. Чем сильнее куард, тем агрессивней это происходит. Чем сильнее куарда, тем ожесточённей её собственная энергия сопротивляется. Стать связанной адамира по сути означает согласиться на выжженые каналы и только одного одарённого ребёнка. Наследника. Остальные дети, если они появятся, скорее всего не получат и десятую долю наследия своих родителей.
Получается, что всех этих таких крутых и могущественных адамиров буквально вывели как элитных представителей… расы. Вспоминаю слова доктора о том, что я могу родить ещё наследников кому-то. Как он там сказал? «Сильных наследников для сильного отца»
— Я так понимаю, что ко мне это не относится? Мой сын наследник рода Лаяре. Но ты ожидаешь от меня, что я рожу наследника и тебе? — спрашиваю тихо, пытаясь говорить как можно спокойней.
Вот и всплывают подробности моей особенной ценности.
— Наследников, Мия. Ты сможешь родить мне не одного сильного сына. Дочерей я бы тоже хотел. Желательно таких, как ты, — сообщает свой прагматичный расчёт адамир Рокадо Шаера.
Я никогда не была чайлдфри. Детей я люблю и о своих задумывалась. Но слышать, что твоя самая большая ценность состоит в способности их рожать — это обидно. Особенно от мужчины, который безумно нравится и притягивает.
— А моё мнение на этот счёт учитываться будет? — интересуюсь сипло. — Или мне предстоит быть вечно беременной? Что будет, если я не захочу?
А в ответ слышу насмешливое фырканье. Мужская пятерня зарывается в мои волосы, оттягивая голову назад, заставляя смотреть ему в лицо.
— Нет, Мия. Вечно беременной ты не будешь. Так много детей я от тебя не прошу. Что же касается твоего мнения и желания в этом вопросе, думаю, мы договоримся. И нет, мне не только это от тебя нужно.
Спрашивать, что именно, будет пожалуй глупо. Слишком уж красноречиво упирается мне в бедро кое-что внушительных размеров и твёрдости.
— Конкретно сейчас я хочу, чтобы ты поужинала. Тебе нужны силы, — строго глядя мне в глаза, заявляет Рок.
Даже если бы я думала в этот момент возражать, со своим мнением выступает мой желудок, выдав громкое ворчание. Приходится, смущаясь извиняться и под насмешливым взглядом… мужа пересаживаться обратно на своё место. И да, приступать к ужину. Изысканному, вкусному и довольно сытному. И всё это в неожиданно воцарившемся уютном молчании.
Между нами по-прежнему полно неоговорённых моментов, но в одном Рок прав — я приняла решение. Осознанно. Выбрала его и дала согласие на наш союз. Пускай под давлением обстоятельств, но если быть с собой честной, то я и не сопротивлялась им особо. И меня не пугает мысль о предстоящей близости с мужем. Если уж совсем на чистоту, я предвкушаю это. Он привлекает меня. С самой первой встречи. Сильно. Так к чему бесполезная рефлексия? Зачем отказываться от того, чего сама хочу? Тем более что всё равно это рано или поздно случится.
А что пугает… это скорее неопределённость. Наш брак. Слишком серьёзным воспринимается этот шаг. Пожизненным. А мы знакомы едва неделю. И я о нём почти ничего не знаю. Но жалею ли? В данных обстоятельствах нет, как ни странно. То самое доверие никуда не делось.
Отправляя в рот сочные кусочки божественно вкусного мяса, особой любви к которому раньше за собой не замечала, постоянно ловлю на себе взгляды Рока. Читает? Ну и пусть. Даже странно, что я так спокойно к этому отношусь. Раньше, наверное, на дыбы встала бы. А сейчас даже облегчение какое-то чувствую, меньше словами свои сомнения выражать надо. Далеко не все они развеяны, и далеко не все ответы я получила.
Вместо вина муж наливает мне в бокал малинового цвета сок, вкусом напоминающий что-то цитрусовое.
— Спасибо, — благодарю, поднося напиток к губам. Осторожно пригубив ставлю обратно на стол, немного смущаясь от того, как пристально Рок смотрит на меня. Будто хищник выжидает в засаде. Впрочем, почему будто? — А что дальше? Как проходит это слияние? Что я должна делать?
Уголок его губ дёргается в лёгкой усмешке.
— Тебе не нужно ничего делать, Мия. Всего лишь расслабиться и принять то, что буду делать с тобой я, — вкрадчиво сообщает мне муж, полыхнув чёрным пламенем глаз.
И с таким откровенным намёком это звучит, настолько многообещающе выглядит улыбка блуждающая на мужских губах, а воздух вокруг нас настолько сгущается от ощутимого кожей и оголёнными нервами напряжения, что у меня даже дыхание перехватывает. Словно горячая патока омывает моё тело, заставляя судорожно сжать ноги и нервно выдохнуть, чувствуя, как опаляет щёки румянец и завязывается тугой узел в низу живота.
