— Сейчас меня больше беспокоит другой твой проступок.
Проступок? Он издевается?
Князь приподнялся, нависая надо мной, заставляя вжаться в подушку:
— Скажи, какого хрена ты полезла под дымку?
Так вот что меня смело… Любопытно.
— Вы не успевали, — выдавила, изо всех сил стараясь не отвести взгляд.
— Знаешь, в чем твоя ошибка? — он опустился назад. — Да и не только твоя.
— Ну просвети меня, великий и ужасный.
— Ты так до конца и не понимаешь, на что действительно я способен, а ведь ты видела Зверя, в тебе самой его часть.
Я упрямо затрясла головой. Уж мне ли не знать, что он не успел бы ни при каком раскладе, и его хваленая тьма тоже не успела бы. В конце концов, как правильно заметил вампир, во мне его тьма.
— Нет, — говорить было по-прежнему больно.
— Да. И не спорь, это бессмысленно. Но суть даже не в этом. Твоя основная задача всегда заключалась прежде всего в сохранении собственной жизни. А что сделала ты?
Чувство, будто он отыгрывается за что-то.
— Вы издеваетесь, — я попробовала приподняться, но тело скрутило так, что из глаз чуть не брызнули слезы. — Вы сами направили меня к Одане, так с как… — мужская ладонь мягко накрыла губы, не позволяя говорить.
— Лист, к Одане ты была приставлена совершенно по другой причине.
Я вопросительно выгнула бровь.
— И это уже не важно, — Кристоф плавно поднялся и зашагал по комнате. — Знаешь, каким было первое мое желание, когда твоей жизни уже ничего не угрожало? — мужчина отвернулся к окну. — Переломить тебя через колено и высечь, как непослушного ребенка. Не скажу, что это желание куда-то делось…. - повисла пауза, у меня упала челюсть.
— Вы же несерьезно?
— С чего вдруг? Я серьезен как никогда, — отчего-то прорычал он, развернулся. Хмурое лицо, строгий взгляд. — Твоя смерть конкретно бы облегчила задачу заговорщикам, девочка-ветер.
— Удалось узнать, чего они хотят? — вышло лишь прохрипеть.
Князь тяжело вздохнул, уставился куда-то в потолок и заговорил. Сухо, просто излагая факты.
— Любопытная задачка, — прошептала, когда он закончил.
— Считаешь?
Я кивнула, нехорошая, очень нехорошая ухмылка заиграла на губах великого и ужасного. Зверя злить нельзя. Тем более такого, как Кристоф. Теперь полетят головы.
И что-то во всей этой истории не давало мне покоя, я хмурилась, стараясь понять что, найти первый узелок, но никак не могла. Князь стоял с другой стороны кровати, разглядывал меня, будто чего-то еще не видел, я продолжала перебирать детали. Глаза то и дело закрывались, дико хотелось спать.
В какой-то момент я поняла, что не могу больше сопротивляться, не могу искать иголку в стоге сена. Надо отдохнуть.
Кровать рядом прогнулась.
— Тебе нужна кровь, — донесся голос, как сквозь вату, движение воздуха, и в нос ударил темный запах княжеской крови. Я дернулась инстинктивно, тут же открыла глаза.
— Я не буду пить от вас, князь, — а горло скребло, озноб пробежался от макушки до пяток. Нет.
— Ты знаешь, мне вот даже не интересно, почему ты отказываешься, — он удержал меня за подбородок, развернул к себе. — Я заблокирую свои воспоминания, это же не Ненна. И потом ты ведь ничего не видела, пока валялась без сознания, а крови моей выпила достаточно.
— Но…
— Не обсуждается, поверь, твоему организму сейчас не до моих воспоминаний.
Вдох, и приоткрытых губ касается его запястье, вдох, и сопротивляться уже невозможно. Просто нет сил бороться с ним и с собой. И бьет молнией, и горячая волна прокатилась по телу, и нет больше ничего, кроме этого горько-сладкого вкуса и тьмы его глаз, и едва слышный стон выдохом соскальзывает с губ, и я чувствую, как вздрагивает мужчина, как частит его пульс.
Святая кровь, отчего же так сладко?
— Спи, девочка-ветер, — шепчет он мне в волосы, и я понимаю, что действительно соскальзываю в сон.
Звезды… Такие яркие и такие равнодушные. Я смотрю на них, и хочется орать, хочется выть, хочется выплеснуть куда-то всю ярость, что накопилась за это время. Ярость и усталость.
Но нельзя. Нельзя.
У меня еще будет шанс, очень скоро.
А сзади полыхает в огне деревня, языки пламени уничтожают тех, кому уже не помочь, и стоят в ушах их крики. Дикие, наполненные болью. Все еще стоят, несмотря на расстояние.
— Кристоф, — голос Карама выдергивает из оцепенения, я поворачиваюсь на звук.
— Мой князь, — склоняю голову перед вампиром.
— Пошли, — задумчиво говорит он и как-то нервно и резко дергается в сторону, крутанувшись на каблуках. Мы покидаем лагерь, идем вдоль небольшого ручья, и князь так странно задумчив. Он останавливается, вынуждая меня сделать то же. Складывает руки за спиной, стоит и смотрит на черную гладь воды. А мне хочется куда-то бежать и что-то делать, сражаться, попробовать отбить следующую деревню, вышвырнуть Гекленов из Ненна, оторвать Далису голову, заставить захлебываться кровью.
Ярость.
И усталость. Потому что эта война кажется бесконечной.
— Мы можем проиграть, — начинает Карам. Спокойно, отстраненно, и я стискиваю руки в кулаки.
— Не можем. Проигрыш — смерть. Смерть целого дома, всех, кто еще не охвачен жаждой, поэтому не можем, князь. Я отправил вестников в другие дома. Вот-вот должен прийти ответ, помощь.
— Не будет ответа, Кристоф, и помощи тоже не будет.
— Вы не можете знать наверняка. Кто-то должен откликнуться, они не могут не понимать, что после нас Геклены пойдут на другие дома.
— Они считают, что их сил достаточно, чтобы справиться с Далисом, победить его армию, а заодно и получить себе наши территории. Не будет помощи.
Я закрыл глаза и глубоко втянул в себя воздух. Сладкий, с запахом дыма и страданий, с запахом крови.
— Я не готов сдаться, — дернул головой, почти рыча.
— И не потребуется, — мягко улыбнулся Карам. Он тоже устал, наверное даже больше, чем я. Морщины отчетливо виднелись у глаз и губ, лицо осунулось, под когда-то ясными голубыми глазами залегли тени, темная щетина украсила щеки и подбородок, появилось больше седины. — Астрата ответила мне, она согласна помочь.
— Что хочет взамен?
— Души, сердца, жертву.
— Ей мало крови? Ненасытная дрянь!
— Тихо, Кристоф, не горячись. Нельзя так о богах, какими бы они ни были. Ты родился и живешь только их милостью.
И это он называет жизнью? Я расхохотался. Злобно. Резко. Я никогда не понимал князя в этом, никогда не был с ним согласен.
