— Что «Ри»? — дернулась она. — Оборотень этот… — голос надломился, и девушка шмыгнула носом, зябко передернув плечами.
— Тивор тебе что-то сделал? — нахмурилась, все-таки приподнявшись.
— Нет, — но в глаза мне смотреть она отказывалась.
— Карина, говори, в чем дело.
— Он… — «любовница» нервно начала теребить край одеяла. — Он мне напоминает того вампира, что приходил ко мне… Огромный такой же, глаза похожи, просто… Это само собой получается, боюсь я его. Как вижу, так застываю на месте. Волк когда за мной пришел, я чуть в обморок не свалилась, тошнить начало.
— Черный ничего тебе не сделает, — я отцепила ее руку от одеяла и крепко сжала в своей.
— Да знаю, — повела она все еще болезненно худыми плечами. — Но пока справиться не получается. И князь твой…
— Он не мой, — отмахнулась поспешно.
— О, ты даже не представляешь, насколько он твой, — Рина строго посмотрела на меня. — Ужасная заноза в заднице.
Я прыснула:
— Да, этого у великого и ужасного действительно не отнять.
— Кристоф, мне кажется, всех дознавателей Бирры в замок притащил.
— Сколько я провалялась?
— Третий день пошел.
— Мрак.
— Не мрак — дурдом, — пожала плечами Рина, поднимая меня выше на подушках и ставя на колени поднос с едой. Правда, есть не хотелось абсолютно.
— Почему дурдом? — я с тоской разглядывала кашу, чай и булочки с вареньем.
— Твой князь весь замок на уши поднял, всех дознавателей Бирры сюда созвал. Он когда не с тобой, то в архиве торчит, когда не в архиве, то с тобой, ну и периодически на советников орет.
— Приятно знать, что ничего не изменилось.
Девушка засунула мне в рот ложку каши.
— «Ужасный и страшный» ведь не знает, что он твой нареченный? — вдруг сменила тему она. Я отрицательно покачала головой. — А если и ты его?
Я с трудом проглотила ставшую вдруг липкой и вязкой еду.
— Я не проверяла и не хочу.
— Почему не хочешь?
— Потому что сейчас ему явно не до этого.
— А ему никогда не будет до этого, — еще одна ложка оказалась у меня во рту. Дебильная ситуация, теперь я понимаю, отчего так бесился князь, когда ослеп. — Проверь.
— И даже если я его нареченная… — ответила, прожевав, — что это меняет? Нареченная всего лишь гарантия горячего секса, неконтролируемого желания и, как результат, потомства. Это всего лишь значит, что я могу стать матерью его детей, что я подхожу ему в физическом плане, а значит не будет ни отторжения крови, ни выкидышей, и дети мало того что все-таки родятся, родятся здоровыми и сильными. Не думаю, что он что-то чувствует ко мне.
— Глупая потому что, — фыркнула Карина, заставляя съесть очередную ложку каши. — И знаешь, я никогда этого не понимала, этой необходимости выбирать между любовью и возможностью иметь детей. Очень жестокая шутка богов.
— Некоторые находят в своих нареченных и свою любовь, — пожала плечами.
— В том то и дело, что некоторые. А остальные?
— А остальные просто живут, — я послушно отхлебнула чай. — И пробуют, и у многих получается родить ребенка просто с любимым, не с нареченным.
— Их все равно единицы, а остальные? Вот что бы выбрала ты?
— Я? — у меня челюсть отвисла. — Не знаю… Никогда не думала об этом. Я не знаю, что такое быть матерью, быть любимой. Мне все это непонятно и незнакомо. Я просто не умею… Но, — отчего-то слова давались очень тяжело, приходилось практически выдавливать из себя каждое следующее, — наверное, любовь.
— А я бы выбрала детей, — очень тихо прошептала Карина.
Остальной завтрак прошел в молчании, под мерное стрекотание оборотомера. Я думала и прикидывала, сопоставляла варианты и понимала, что мне просто катастрофически не хватает информации. Во-первых, контракт с князем не давал мне покоя. Я не собиралась его рвать. Пока. Но варианты и возможности надо рассмотреть именно сейчас. У ассасина всегда должен быть запасной план — аксиома. Во-вторых, слежка за Кариной и заказ на Сету — с ними срочно надо было что-то решать. В третьих, вся та ерунда, что началась с Ненна. Ну и в четвертых, сам князь и то чувство, что я испытывала к нему. Чувство, название которого пугало меня даже в собственных мыслях.
Но сначала надо было хотя бы попробовать встать с кровати, хотя бы попробовать сесть самостоятельно. Я чувствовала себя в целом неплохо. Ничего не болело, ничего не тянуло, просто периодически накатывала слабость, которую легко снимали пара глотков крови.
Новость о том, что кровь князя пить я теперь буду постоянно, тоже не радовала. Хотя… Терять мне уже явно нечего. Я почти смирилась и приняла. Себя и его. Таким, какой он есть — большой маленький мальчик с невероятной силой, странными идеями, идиотским чувством юмора и глазами, наполненными тьмой.
Князь. Не мой.
Просто князь.
Кровь Карины я пила, все так же думая о князе, и незаметно для себя снова соскользнула в сон. Соскользнула с его именем на губах.
А очнулась от вкуса его крови. Темной, густой, терпкой и невероятно вкусной крови, к которой примешивался его запах. На языке нервно и дергано бился мужской пульс. А темная жидкость текла и текла ко мне в рот, заставляя захлебываться обострившимися чувствами, почти тонуть.
Я обхватила запястье Кристофа двумя руками, плотнее прижала к губам. Дело было уже не в крови, я не хотела, не могла пропустить ни одного удара сердца князя. Мне физически необходимо было запомнить ритм и звук его биения, звук жизни. Звук его жизни, жизни, бегущей по венам. Впитать в себя, чтобы потом звучать так же, звучать с ним в унисон.
Я чувствовала, как с каждой следующей каплей, с каждым следующим вдохом, судорожным, рваным глотком меняется, перестраивается, подстраивается собственное сердце, начинает биться так же лихорадочно, как и его.
Так вот какая она… Значит, связь не миф.
Князь глухо застонал, и этот звук эхом, приятным резонансом, легкой щекоткой прокатился по мне, от макушки до кончиков пальцев. Заставил с шумом втянуть в себя воздух.
— Девочка-ветер, — прохрипел Кристоф мне в шею.
Я с неохотой вытащила клыки из его запястья, провела языком по ранкам, закрывая, залечивая, и посмотрела на Кристофа.
Вампир сидел на кровати так близко, что в темноте его глаз я видела собственное отражение, рукава рубашки были закатаны, ворот распахнут, и князь, как это часто бывало, где-то оставил свою обувь, возможно в лаборатории.
— Доброе утро, — почему-то прошептала, не в силах оторвать взгляд. Уголок его губ дернулся, мужчина поднес руку к моему лицу, едва касаясь провел костяшками от виска к подбородку, большим пальцем дотронулся до нижней губы, слегка надавливая, стирая каплю крови. Я смотрела на маленькую темную точку на его пальце и не могла отвести взгляд, даже дышать не могла, только смотреть. Смотреть, как он подносит палец к губам, как они раскрываются, как князь мягко проводит языком вдоль. В одну сторону, затем в другую.
