А улыбка как половинка луны.
Ты заядлый и дерзкий игрок,
Но ты так одинок, сумасшедший бог.
Ты приходишь в безлунной ночи,
Достаешь любые ключи.
Тебе невозможно солгать,
Тебя невозможно принять.
Ты легко переступишь чужой порог.
Но ты так одинок, сумасшедший бог.
Для тебя целый мир — затянувшийся пир.
А сделать шаг вниз — просто каприз.
С головой беда и в душе бардак,
Ты живешь этой жизнью просто так.
Ты — влекущий порок, сумасшедший бог
Но ты так одинок, так одинок.
Я допела и открыла глаза, чтобы увидеть, как сумасшедший кот, улыбаясь, медленно растворяется в воздухе. Не хороший, не плохой. Странный. Другой. И такой одинокий, что хотелось орать.
— Астрата — сука, — донеслось до меня напоследок, и я проснулась.
А днем я все-таки отправилась к городской тюрьме. Просто цветочница, решившая сократить путь от торговой площади к городскому парку.
Глава 24
Спрятанные скелеты имеют отвратительную
привычку вываливаться из шкафа с громким
стуком в самый неподходящий момент.
Из личных записей Великого князя Малейского
Кристоф Фрэйон, Великий князь Малейский.
— Ты бесишься, — скрестив руки на груди, прокомментировал мои метания по кабинету оборотень.
— Считаешь, у меня нет повода? — остановился я.
— Ты бесишься не из-за Дамира, — качнул головой волк, скептически поджав губы.
— Из-за него, — отчеканил, и собственные слова отозвались кислотой фальши на языке.
— Не ври, — строго посмотрел на меня Тивор. — Ты бесишься из-за Листа.
— Ну давай, просвети меня. С каких пор ты стал моим духовником?
— Я всегда им был, просто ты никогда этого не замечал. Что у вас произошло?
Я уставился в окно, на пасмурное осеннее небо. Скоро пойдут дожди.
— Она молчит, слышишь? Все время молчит. Не говорит, не рассказывает, не делится. Я не понимаю, не знаю, что она чувствует, о чем думает.
— Зачем тебе ее мысли и чувства?
— Не знаю, просто надо. Я привык знать все наперед, раскладывать по полочкам, разбирать на формулы…Понимаешь?
— Что же тут непонятного? — фыркнул Черный. — Ты хочешь ее контролировать. Контролировать так же, как Бирру, Малею, своих советников. Потому что ты не доверяешь ей. Кстати, а почему ты не доверяешь?
— Потому что ничего о ней не знаю, — выдохнул я. — Замкнутый круг.
— Нет. Не поэтому, — лапища волка опустилась мне на плечо. — Это страх, Кристоф. Ты боишься, что она уйдет от тебя. Ты боишься, что в один прекрасный день ей все это надоест. Надоест твоя лаборатория, твой эгоизм, твоя любовь к авантюрам, и она хлопнет дверью.
— Возможно.
— Так и есть. Тебе не нужен контроль над ней, тебе нужно заработать ее доверие. Именно заработать, Кристоф. Выполнять обещания, которые даешь, идти на уступки, прислушиваться к ней. Ей, как и тебе, нужны гарантии, какая-то хотя бы примерная уверенность в будущем. Ей тоже так же страшно, как и тебе. Сейчас ей тоже кажется, что однажды тебе может просто надоесть. Вы удивительно похожи, знаешь ли, — его губы изогнулись в улыбке в отражении стекла.
— Она моя нареченная, она не сможет мне надоесть.
— Ты прикрываешься этим словом, как щитом, а что скрывается за ним?
— Ты задаешь упырски сложные вопросы, — проворчал я.
— За ним вообще что-то скрывается? — спросил он, никак не отреагировав на мои слова.
— Да! Да, мать твою! — рыкнул в ответ.
— Хорошо, что ты это понял. С остальным справишься сам, ты уже большой мальчик, — прозвучало слишком удовлетворенно, на мой взгляд.
— Такой рассудительный и непоколебимый, — огрызнулся я.
— Я — Железный волк, если ты помнишь, — ни чувств, ни эмоций.
— Куда интересно девается твоя уверенность, когда речь заходит о твоей невесте?
— Иди в задницу, — добродушно усмехнулся оборотень.
— Ты первый. В конце концов, тебе по должности положено.
— Крыть нечем. Когда Дамир будет здесь?
Я сжал кулак, ощущая кровные нити, сосредоточился на вампире.
— Оборота через полтора. Стражу предупредил?
— Да. Думаешь, цепочка длинная?
— Нет, вампиров пять-шесть, не больше. О большем я бы точно знал, точно не проморгал бы. Я думаю, и тех, что замешаны, было не так уж просто контролировать.
Тивор кивнул, и мы оба замолчали.
А уже через два оборота я сидел в одной из замковых камер и слушал признание предателя. Слушал и зверел.
Дамир родился и вырос в Ненна, у его отца знака мора не было, а вот у матери был. И не один, а целых четыре. И здесь вампиру повезло в первый раз: кровь отца оказалась сильнее, и проклятье не затронуло мальчишку. Вообще ему везло практически постоянно, одинаково сильно и в мелочах, и в серьезных делах. Не срослось лишь в одном: дознаватель родился в закрытом городе. Скорее всего, именно это и определило его дальнейший путь.
С самого рождения вампир был вынужден смотреть, как проклятая богами земля высасывает силы из окружающих его существ. Каждый день он проходил по серым тусклым улицам, ощущал на языке пыль и пепел. Каждый день видел угрюмые безжизненные и безразличные лица, каждый день смотрел, как его мать борется с жаждой и проигрывает, медленно превращается в чудовище, ожидая время раздачи крови.
Он рос, наблюдал и обещал себе вырваться, выбраться, прогрызть зубами, если понадобится, путь в другой, соседний мир, где живется определенно счастливее. Парадоксально, но он ненавидел этот другой мир почти так же сильно, как и желал в нем оказаться. Он слышал истории, знал все байки, слухи о недавней войне, но не понимал, почему именно горстка вампиров Ненна должна расплачиваться за всех.
Второй раз ему повезло, когда в город приехал один из княжеских военачальников и в качестве временного пристанища выбрал постоялый двор его отца. К тому моменту Дамиру исполнилось уже тридцать, и парень из кожи вон лез, чтобы его заметили.
В третий раз удача улыбнулась бывшему дознавателю, когда, возвращаясь с базарной площади домой, он услышал в одном из переулков подозрительный шум и решил посмотреть, что происходит. На княжеского военачальника напал сошедший с ума неприкаянный и уже почти вонзил клыки ему в шею. Дамир вмешался, и вдвоем они смогли убить вампира, а Лестер все-таки заметил храброго паренька.
