— Ни стыда, ни совести, — нарочито тяжело вздохнул он.
— Качества, отсутствие которых, делает мою жизнь разнообразной и интересной. Да и твою, кстати, тоже, — фыркнула я.
— Ты ведь девушка Кали, — укоризненно покачал он головой, а в глазах сверкали смешинки.
— Не напоминай мне об этом досадном факте моей биографии, я тебя умоляю, — закатила я глаза, разворачиваясь к выходу, и уже серьезно, — Как думаешь, команда почувствовала?
— Только Сайрус и Гидеон.
— Они меня не волнуют, — дернула я плечом, направляясь в трюм к матросам, — на них такая же защита, как на мне или на тебе. Меня беспокоит именно команда.
— Я даже не уверен, есть ли хоть у кого-то стандартные амулеты.
— Твою мать.
— Согласен, Гидеону работы сегодня явно прибавится. Сейчас посмотрим, насколько все плохо, — эльф толкнул дверь в трюм, и мы синхронно выругались.
Все было действительно плохо — примерно половина команды каталась по полу и орала дурниной, остальные… что ж они просто блевали, кто-то высунувшись в окошки, кто-то в опустевшие бочки из-под воды. Запах стоял такой, что вышибало слезу.
Я вытолкала Калеба за дверь, вышла сама и ринулась на верхнюю палубу, где с наслаждением пару раз вдохнула.
— Так. Сейчас будишь Гидеона, и идете с ним к ребятам. Если найдете тех, кто не отравился, отправляете их в нижний трюм и там запираете, остальных наверх. Кока, нового юнгу и Дирка закроешь на кухне, потом подниметесь ко мне, — эльф кивнул, развернулся и скрылся в трюме.
Я же отправилась к Сайрусу, по пути плетя заклинание. Как только я поравнялась с нагом, накинула готовое плетение на штурвал, мысленно успокоив корабль. Нетронутая кружка кофе стояла на полу. Точно. Канонир кофе вообще не пьет.
— Сайрус, что было в мешках помимо зерен?
— Ну, во-первых и вам доброго утра капитан, а во-вторых, чего такой серьезный вид?
— Сайрус, ответь, пожалуйста, на вопрос, — я с шумом втянула в себя воздух.
— Да кофе там был, — спокойно пожал он плечами. — Я все на кухню и отправил.
— Мешки хорошо просмотрел?
— Нет, — удивился наг, — так, зачерпнул пару горстей. А надо было? — я моргнула, перестраивая зрение, мысленно потянулась к Нику. Нет. Наг говорит правду.
— Тьфу, вот учишь вас, учишь. Красный жемчуг нам вместе с кофе перепал!
— Так это же хорошо, — широко улыбнулся чешуйчатомордый. — Продадим, денег дополнительно срубим.
— Ты иногда тупее каракатицы, Сайрус, — вздохнула я. — Во-первых, где мы будем его сбывать? А во-вторых, — легкая судорога, пробежавшая по ногам, дала знать, что мы уже не одни и заставила замолчать. Быстро они. Хотя чему я удивляюсь, я свою кружку за борт вылила, идиотка!
— Что?
— Думаю Николас его измельчил и в кофе нам всем добавил.
— Что б тебя! — сжал челюсти Сайрус.
— Вот именно. Тебя не смутило, что никто из команды еще сюда не поднялся?
— Смутило, но ты же помнишь, что вчера устроила эта маленькая дрянь? Команда угомонилась только за полночь.
— И то верно, — еще одна судорога, гораздо сильнее первой, заставила поморщиться. — Как только Калеб и Гидеон поднимутся, отправляйтесь за жемчугом. Найдите все, что осталось, только очень быстро, Ник пока поплывет самостоятельно, — я развернулась, начала спускаться, внимательно вглядываясь в начавшую нехорошо пениться воду.
— Что ты задумала?! — крикнул мне вслед наг.
— Пойду с русалками договариваться! — ну, или пытаться.
"Ник, прекрати. Мы не будем убегать" — через два вдоха паруса с легким хлопком сложились, а Пересмешник практически замер, и магия кольнула пальцы, показывая его недовольство. Я же стояла на носу, ожидая появления незваных гостей. Море вокруг корабля бурлило и пенилось, практически вскипало, то тут, то там появлялись тонкие водяные струны.
Что ж, пожалуй, я бы тоже была не в духе.
"Ник, бросай якорь" — тут же огромная цепь начала опускаться в воду, корабль едва качнуло, отчего я оперлась на бушприт, не сводя глаз с беснующейся воды. Вдох, и напротив на очередной струе воды появляется первая русалка, заставив мысленно материться на нечистых на руку лисов, свою бестолковую команду и не менее бестолковую себя. Передо мной, гневно сверкая красными глазами, была не просто русалка, а сирена, не просто сирена, а воин. Ее щупальца беспокойно шевелились, когтистые руки крепко сжимали копье, а рисунок на теле потемнел настолько, что казался почти черным. И все же то, что это рожденная сирена, а не русалка-утопленница, вселяло некоторую уверенность. Значит, она в подчинении Ватэр, а не Обера, и значит, договориться с ней все же можно. Хозяйка-то у нас одна.
— Приветствую тебя прекрасная дочь Ватэр, Хранительницы и Хозяйки Вод, — чуть склонила я голову, стараясь не замечать, остальных сирен облепивших корабль по всему периметру. В кольцо, значит? Ну-ну.
— Значит знаеш-ш-ш-ь, кто я. — без выражения прошипела она. — И знаеш-ш-шь, зачем я пришла.
— Знаю.
— Отдаш-ш-шь. — снова без выражения, то ли вопрос, то ли утверждение.
— Отдам. Возить с собой смерть, я не желаю, — сирена протянула вперед когтистую руку, я отрицательно качнула головой. — Через пол оборота.
— Сейчас-с-с, — прошипела она снова без выражения, остальные морские девы повторили ее жест, протягивая тонкие руки, нетерпеливо раскачиваясь на струях.
— Это невозможно, жемчужины надо найти, — осторожно ответила я, внимательно наблюдая за реакцией гостей. Руки опустились, рыбы зашипели. Дерьмо.
— Мы потопим твой корабль, — озвучила сирена приговор, поднимая вверх свое копье. Низкий, пробирающий до костей звук разнесся над водой, ноги подкосились, и я осела на пол, из носа хлынула кровь, пачкая шейный платок и палубу. Почему-то очень жалко было именно идиотский платок.
— Стой, — я кое-как умудрилась встать и, повернувшись к ней спиной, задрала рубашку. — Дочь Ватэр, дай нам пол оборота, — повисла напряженная тишина, я же все не могла перестать пялиться на свой платок. Да что ж меня так заклинило?
— Мы вернемся за ними, — впервые за весь наш разговор сирена моргнула. Смотрелось мерзко. Сначала левый, затем правый глаз закрыла полупрозрачная пленка, будто вуаль. Я передернула плечами и отмерла. Воин тем временем развернулась и спрыгнула в воду, уводя за собой остальных сирен, а мерзкий звук, наконец-то исчез.
Я сорвала с шеи платок и зажала им все еще кровоточащий нос. Не так плохо, как я предполагала.
Через десять лучей на верхней палубе показались первые матросы: бледные, шатающиеся, плохо соображающие. Они выходили и тут же валились с ног, теряя сознание, обессиленные и изможденные, с потрескавшимися губами и изгвазданными рубашками.
