И что я буду делать, если не поверит?
Ветра, скорее бы он поговорил с заклинательницей.
Скорее бы добраться до карьера.
Следующие полтора дня мы провели в дороге. Мина заняла мое место, и Хима, пусть и с неохотой, но все-таки согласилась везти на себе мертвую. Лерой из кожи вон лез, чтобы загладить свою вину, заставляя ревновать приживалку. А меня их поведение изрядно забавляло и… тревожило одновременно.
Смерти Камины во второй раз горгул не переживет. Да и мертвая едва ли так просто откажется от графа.
Мерзкая ситуация. От нее по коже бегут мурашки, и волоски на затылке встают дыбом.
К туннелям мы спустились только ночью. Мина слабела, но тело назад я, скорее всего, получу только следующим вечером.
— Ты уверена, что мы на месте? — спросила мертвая, не торопясь спрыгивать на землю, оглядывая скалы и сам карьер.
"Да. Вход за теми валунами. Только сначала придется снять с них магию".
— А Гротери постарался, — поморщилась ведьма, стоило ей втянуть носом воздух.
"Можешь мне не верить, но не особенно. Если бы он постарался, от этого места и следа бы не осталось".
— Твою ж… Напомни мне начать обращаться к нему на "Вы" и никогда не переходить дорогу.
— Мина, прекращайте, — одернул нас Лерой. — Вы заставляете сомневаться в моем здравом уме.
— Софи говорит, что это твои проблемы, — чуть улыбнулась мертвая.
"Слушай, это получается, в Гротери столько силы даже несмотря на проклятие и нрифт?"
— все-таки мысленно обратилась ко мне ведьма.
"Да".
"То есть, если… Ох, твою ж мать! Теперь точно только на "Вы"!"
"Поздравляю с открытием, — фыркнула в ответ. — Давай отходи от шока. Надо успеть все тут расчистить до прихода бури. У нас в запасе около четырех оборотов".
"Мало".
"Успеем, если поторопимся. Отправь Лероя в лес за дичью и дровами, пусть принесет побольше: неизвестно, сколько мы тут проторчим".
Мина передала горгулу мои слова, и граф взмыл в небо. Камина провожала своего мужчину взглядом, и столько чувств в этот момент плескалось в мертвой душе, что я почти захлебывалась. От нежелания снова потерять до ярости и обреченности.
— Что будем делать? — перевела мертвая взгляд на каменный завал, почти искрящий от плетений.
"Полностью уничтожать нельзя, много нитей порвать тоже: Алекс может заметить. Надо сделать…"
— Заплатку, — не дала договорить Мина. — И как?
"На крови заговор делать опасно… Можно попробовать призвать Зиму".
— Зачем я только с тобой связалась? — проворчала Мина, начиная скидывать одежду. — Рассказывай.
"Черти два треугольника: один больше и вершиной вниз, они должны соприкасаться.
Достаточно больших, чтобы ты могла встать в центре".
Мертвая вытащила из мешка кинжал и принялась выводить на сухой, потрескавшейся, безжизненной земле символ Зимы.
"Внутри большого перевернутого рисуй перекрестье, как в руне страха, у вершины получившегося верхнего треугольника черти горизонтальную линию, по бокам еще две.
Руку от узора не отрывай".
— Готово, что дальше?
"Становись в центр и позволь мне говорить. Заклинать буду я, не уверена, что Зима отзовется огненной ведьме".
— Не настаиваю, — Мина шагнула внутрь руны, встала ровно в центре и подпустила меня к поверхности.
— Луной сотворенная, ветром силой наделенная, водой благословленная, огнем испытанная, землей хранимая. Стою на четырех дорогах, под ногами моими пепел да угли, за спиною моею сестры ушедшие и сестры еще не рожденные, перед взором моим прошлое да будущее, в руках моих настоящее. В просьбе моей нет злого умысла, чиста сердцем, тверда в решении. Зову не разумом, но волей, прошу о помощи Зиму-мать.
Приди ко мне, хранительница и защитница, поделись силой, позволь исполнить задуманное. Да не убоюсь я ветров твоих северных, да не оскверню снегов твоих белых, да не сломаюсь перед льдами могучими. Приди ко мне, Зима-мать, Зима хранительница да защитница, — шептала я в полголоса, полностью отрешившись от окружающего мира, пропуская через себя пришедшие первыми ветра.
Несколько вдохов ничего не происходило, только кружили вокруг ветра, ластились, как котята к рукам, как верные псы вились вокруг ног, а потом на раскрытые ладони упала первая снежинка, вдохи и выдохи вырывались из горла паром, инеем покрылись кончики пальцев.
Зима пришла легко и неслышно, встала сзади, мягко положила руки на плечи, обняла, словно мать ребенка, и отдала каплю силы. Лишь каплю, но даже такой малости было достаточно, чтобы стереть в пыль Черные горы.
Я надеялась, что ее хватит для прорыва магии Алекса и для заплатки.
Зима невесомым холодным поцелуем коснулась моих губ и так же тихо, как появилась, ушла.
Я открыла глаза.
"Прорывай", — как-то глухо и напряженно проговорила Мина.
Я набрала в грудь побольше воздуха, и ветра, подчиняясь, показали мне плетения, дали в руки нужные нити. Серебристо-синее заклинание легло поверх заклинания Алекса на удивление быстро и легко. Нити вышли крепкими и толстыми, легли ровно, точно вписались в созданный груном узор. Словно я обвела краской пунктирные линии, осторожно начертанные на тонком пергаменте.
А в ладонях уже начинало искриться под летним солнцем новое плетение — заплатка, которая так нужна была, чтобы скрыть от Гротери мое вмешательство.
Силы, которой поделилась со мной Зима, хватило ровно на два Заклинания и на то, чтобы поддержать мои силы.
Я опустила руки и выдохнула с облегчением, отпуская ветра. Хорошо. Накопителей у меня немного, надо поберечь.
Спасибо, матушка-Зима.
— Разрушь, — шепота хватило, чтобы брызнуло в стороны осколками магии, чтобы заискрилась снежная крошка на земле, чтобы раскололись камни, загораживающие вход.
Загорелась под ногами руна, ветра растрепали волосы, почти оторвали от земли.
Всего несколько вдохов, и руна погасла, под ногами я ощутила твердую поверхность, ветра умчались, подняв напоследок в воздух на несколько вдохов песок и уже начинающее таять ледяное крошево, и я соскользнула в ничто.
— Внутри ничего нет?
"Насколько мне известно, нет, но…."
— Но наверняка ты не знаешь, — закончила вместо меня Мина.
"Да".
— Я не пойду, пока Лерой не вернется и…
"Химу надо спрятать".
— Да. Он поможет с этим, сделает ее невидимой для посторонних.
"Хорошо".
Лерой вернулся только через сорок лучей, когда магнитная буря только-только начала набирать обороты, молча оглядел раскуроченные и почти превращенные в мелкую гальку валуны, так же молча и внимательно осмотрел Мину и, удовлетворившись, первым вошел в шахту.
