Жизнь, смерть, огонь, вода, земля, свет и тьма, хаос. Все окутывала и опутывала сила.
Рьорк замер на границе между водой и землей огромным лохматым волкодавом, жадно прислушивался и тяжело дышал. Ривал был слева невероятных размеров змеей, свернувшей на время свои кольца, Омир скалился в сторону леса позади.
Мы ждали.
Безразлично мерцали на темном полотне неба безразличные звезды, и какая-то особенно холодная в этот вечер луна.
Я старалась расслабиться, вслушиваясь в тихие голоса Мирота, ветров и ночи.
Вдох, два, три.
Еноф прошелестел на ухо, что шабаш открывает портал.
Вдох, два, три.
В него уже входит ведьма. Неизвестно какая. Непонятно. Слишком много их вокруг него.
Вдох, два, три.
Открывается воронка на берегу.
Вдох, два, три.
Из него выходит фигура, закутанная в плащ.
Вдох, два, три.
Я поднимаюсь на ноги, дрожат в руках нити ветров, как поводки на бешеных, цепных псах.
Вдох, два, три.
Приоткрыть завесу возле фантома, чтобы позволить такой долгожданной "гостье" ощутить силу новорожденной Заклинательницы огня.
Вдох, два, три, ведьма не спешит двигаться с места, оглядывается, прислушивается, всматривается в морок домика перед ней.
Смотри, смотри, старая тварь. Смотри, слушай, чувствуй только то, что я захочу. Мы захотим.
Камина становится рядом, напряженная, мерцает и переливается в свете светляка, дрожат ее губы.
Вдох, два, три, разгорается под ногами роза ветров, светятся руны ловушки. Кто сказал, что ловец снов может только забирать ночные кошмары? Он просто никогда не имел дел с ведьмами.
Вдох, два, три.
Фигура в плаще наконец-то делает несколько шагов по направлению к домику. Потом еще и еще. Проходит мимо источника, даже не посмотрев в его сторону.
Тихо шелестят кроны деревьев — это Таамар затаился в листве опасной горной кошкой.
Расправив крылья, парит в темной вышине Мисса.
Вдох, два, три.
Неизвестная пока ведьма поднимается на "крыльцо".
Вдох, два, три.
Берется за ручку.
Пора.
С диким воем разозленных, утомленных ожиданием ветров захлопывается ловушка, поднимаются в воздух пыль и земля, осыпается искрами морок, горят руны ловца, мы выходим из тени, бросая под ноги "гостье" уродливого фантома, падает с ее лица капюшон.
— Здравствуй, Маришка, — улыбаюсь я.
Метресса отступает, смотрит неверяще на нас и отступает, я слышу, вижу, как она тянет за нити, что связывают ее с ковеном.
— Софи, — Неприкасаемая вскидывает голову, останавливается. — Камина, — тут же шепчет, уставившись на убитую когда-то девушку.
Несколько вдохов проходит в тишине. Маришка, очевидно, собирается с мыслями. Что ж… Мы ее не торопим, нам больше некуда торопиться, в нашем распоряжении все время Мирота. Ведьма смотрит на фантома, лежащего под ее ногами, хмурится, усмехается, поднимает глаза.
— Решили меня поймать, маленькие глупые ведьмы, — метресса улыбается, как всегда неприятно, как всегда холодно. На миг появляется глупое желание опустить голову, но я лишь выше вздергиваю подбородок.
— Мы уже поймали, Маришка, — отвечает Камина, дела шаг к Неприкасаемой.
— Еще нет, — серые глаза смотрят с нескрываемой издевкой, тонкие губы кривятся. — Это даже хорошо, что ты здесь, Софи. Я наконец-то верну тебя.
Ведьма вскидывает руки, и к ней тянутся нити шабаша, оплетают ладони и запястья. Мои ветра срываются с поводков, Валиор поднимает меня и Мину, отрывает от земли.
Маришку сбивает с ног. Ривал пытается связать ее сзади, но шабаш силен. Сто семьдесят ведьм питают метрессу. Земля, огонь, вода и воздух. Они пытаются пробиться сквозь купол, у кого-то, кто посильнее, получается, кто-то отскакивает, возвращается к хозяйкам.
Ведьма дергается и шипит, в нас летят проклятья — черные и вязкие, как смола, заклинания и заговоры — липкие и скользкие, как болотная вода. Но Рьорк не подпускает ни одно, разрывает каждое. Оглушительно трещат нити сломанных плетений. Мне кажется, что я даже слышу, как вскрикивают ведьмы, из чьих сил заговаривает Маришка.
Мне жаль… Но об этом я буду думать потом.
— Неплохо, — шепчет ведьма, вытирая кровь с губ. Она еще не поняла, что я вошла в силу.
— Ты не видела и половины, — отвечает мертвая, а я улыбаюсь.
Метресса сильна, очень сильна. Очень силен шабаш. Ветра нападают и атакуют ведьму, цепляются за руки, одежду, путаются в темных волосах, застилают ей глаза.
А она по-прежнему сопротивляется, но сил с каждой следующей атакой у нее все меньше.
Вот так. Так и надо. Надо вымотать ведьму, вымотать шабаш, чтобы порвались нити связи с ковеном.
Обсидиана когда-то выматывала меня так же. Невероятно больно, но необходимо.
Неприкасаемые будут в агонии.
Мне жаль, но… Так надо.
Ривал подхватывает с земли фантома, рвет его на куски, и сырая сила фантома впитывается в руны ловца снов. Рьорк продолжает терзать и кромсать заклинания, летящие в нас. Стонут вокруг деревья, и дрожит земля, меня трясет от количества магии, разлитой в воздухе, дрожат руки, струится пот. Управлять ветрами, сразу всеми, невероятно тяжело. Почти всеми… Я все еще не знаю, где Скади, но продолжаю звать.
Маришка слабеет, надрывно и надсадно стонут первые порванные нити. Минус десять.
Потом еще пять.
А заговоры продолжаются сыпаться градом, ведьма в воздухе чертит собственной кровью руны, и Рьорк уже не успевает ловить все. Рядом с ним встает Арам. Смертельное проклятье рассыпается не до конца, и одна из плетей задевает меня. Кровь струится на землю из рассеченного бедра. Горячая, густая, темная. Падает огромными каплями.
— Ты даже не представляешь, что только что наделала, — рычу я, собирая в ладони все ветра.
Порвать!
Мощь разъяренной стихии обрушивается на метрессу. Ее опрокидывает на спину, протаскивает по земле, острая галька рвет одежду, потом кожу.
Порвана половина нитей.
Еще три проклятья в мою сторону — и еще тридцать нитей. О купол бьет такая сила, что невозможно дышать, разрывает легкие. У меня во рту привкус крови. Очень тяжело. И снова очень жарко, невероятно жарко.
А ведьма уже не может остановится, ее глаза горят безумием и яростью голодного зверя.
Она чертит руны беспорядочно, не задумываясь, не соображая.
Еще немного, совсем чуть-чуть. Меньше пятидесяти ведьм осталось.
