— Ты открыла канал между нами, — прошептала я, — с помощью интирита убрала мою защиту.
— Да. Можешь все-таки, когда захочешь, — почти искренне похвалила дух. — Тебя не так тяжело просчитать, как ты думаешь.
Внезапная истерика Амелии тоже стала вполне объяснима. Я бы, скорее всего, поступила так же.
— Ты была в Амелии, ждала, пока я наберу достаточно сил, копила энергию сама и проскочила во время проклятья.
— Умница. Нам с детства вбивали в головы, что уязвимее всего ведьма тогда, когда чарует. Мы открываемся миру и стихиям в это время, ну и всему, что приходит извне.
Тщательнее места выбирать надо, Софи.
— Ха, другое место меня бы не спасло, — скрестила я руки на груди.
— Верно.
— Чего ты ждала так долго?
— Копила силы. Даже интирит толком не смог справиться с защитой повелителя, я потратила очень много энергии, да и эльфийка не помогла толком. Почти бесполезная девчонка, но… забавная.
— И долго ты в ней была? — спросила из чисто женского любопытства, сама же прокручивала возможные варианты.
— Нет. Всего пару дней. Знаешь, за тобой весело было наблюдать со стороны, но еще веселее находиться внутри.
— Ну да, цель моей жизни — впечатлить тебя.
— У, не кипятись, Софи. Поверь, для этого есть куда более серьезный повод.
— Жду не дождусь, — меня покачнуло в который раз. А, к духам грани! Я села на пол, поджав под себя ноги. Камина действительно вытягивает слишком много энергии. И ни спираль из соли, ни свечи мне уже не помогут. Ведьма и без того внутри. Наблюдала, ждала, слушала.
— Ой, да не фырчи ты и не торопи события, нам еще долго предстоит пробыть вместе.
— Это мы еще проверим, — дернула я головой.
— Проверяй, обязательно проверяй. Такая растерянная, напуганная Заклинательница бурь… Я полагала, ты не такая трусиха, как была. Даже несколько разочаровалась.
— А ты, значит, ничего не боишься?
— Что может меня напугать, по-твоему? — ехидно спросила Камина.
— О, — я приложила палец к губам, — ну, может, ветер, буря? Ты великолепно грохнулась в обморок, еще лучше у тебя получилась истерика, — я с удовольствием смотрела, как сморщилось аккуратное личико в зеркале. — Если это была игра, то браво! Так достоверно, столько чувств.
— Софи, Софи, — покачала головой девушка, — ты такая грозная сейчас, разозленная.
Наконец-то растеряла свою напускную холодность и высокомерие. Ты же ведьма, духи грани тебя задери! Почему строишь из себя непонятно кого?
— Потому что теперь живу по другим правилам.
— Зачем? Почему ты подстраиваешься, скрываешься? Я не понимаю, — теперь и Камина разозлилась, серые глаза сверкали гневом, сузились, впившись в меня. — Сейчас, когда ты свободна, когда у тебя есть все, чего когда-то так хотела я. И что ты отняла у меня!
— На том суде я была не одна, была такой же мертвой, как и любая другая послушница, делала то, что приказывали. Не вали все на мои плечи.
— То есть ты считаешь, что это тебя оправдывает?! — вскипела мертвая.
— Нет. Но многое проясняет, не находишь? Ты была бы точно такой же, если бы тебя не украли.
— Не была бы! — она ударила сжатыми кулаками по стеклу, чернота дрогнула, а я даже не моргнула. Примерно такой реакции я и ждала. Мина всегда была импульсивнее нас всех вместе взятых. Легко вскипала.
— Была, — спокойно повторила. — Зачем ты здесь? Чего от меня хочешь?
— Чего хочу? Мести. Жизни, которую ты у меня забрала. Я испорчу, разломаю, разобью все вокруг тебя. Отберу все, что у тебя есть. А потом просто стану тобой.
— Все, что у меня есть? — я улыбнулась. — У меня ничего нет, Камина. Я здесь не более чем инструмент, и меня сотрут в порошок при первой же возможности те же ветра. Ты серьезно просчиталась.
— Полагаешь? Тогда давай попробуем.
— Вынуждена отказаться, — хмыкнула я. — Завтра же тебя не будет в моем теле.
— Да?
— Да.
— Ну-ну. Я, возможно, сейчас тебя удивлю, но избавиться от меня не выйдет, — дух провела пальцем по зеркалу сверху вниз, раскрыла правую ладонь; маленький, аккуратный стилет, лежащий на ней, блеснул в тусклом свете свечей. Знакомый стилет. — Узнаешь?
— Армалин, — я разглядывала оружие и ругалась про себя, — его двойник, я так полагаю, был приставлен к моему горлу во время нападения.
— Само собой. И совершенно не обязательно так ругаться, Софи.
— Ты слышишь? — глупый вопрос, я знала, что она слышит. И сны, так похожие на воспоминания, снившиеся мне весь последний суман, и были воспоминаниями. Вот только не моими — это память Камины.
— Конечно. Я слышу почти все, о чем ты думаешь — тело-то у нас одно — вижу твоими глазами, чувствую твоими руками, — она убрала призрачный клинок, а я скрипнула зубами.
— Понимаешь теперь? У тебя просто не хватит сил выгнать меня. Армалин отдал мне ровно половину, может, чуть больше того, что было у тебя. Самой тебе не справиться, — Камина снова провела руками по зеркалу, оставляя разводы. — За кровь, кстати, отдельное спасибо.
— А кто сказал, что буду выгонять тебя самостоятельно? — не удержалась я. Мозг лихорадочно искал выход из сложившейся ситуации, отметая один вариант за другим.
— У повелителя сил, конечно, хватит, — кивнула Камина, — но… А хотя знаешь, попробуй.
Может, что и выйдет, — она резко сменила тон на беззаботный, а я поежилась, понимая, что что-то все равно не так. Сил оставалось все меньше, и голова кружилась все сильнее.
Пора было заканчивать.
— Я найду способ, так или иначе.
— Ищи, — кивнула дух, размахнулась и, прежде чем я успела хоть что-то сделать, подняться на ноги, ударила кулаками по зеркалу. Оно брызнуло осколками во все стороны, с громким звоном, на несколько вдохов меня ослепило, и боль прошла сквозь тело, тянущая и вяжущая, она словно опутала меня чем-то на миг, сковала тело.
Вспыхнули и погасли свечи, снова все погрузилось во мрак.
Я лежала на полу еще какое-то время, прислушиваясь к себе, злясь на себя и одновременно стараясь понять, что же произошло. Почему Камина не ушла за грань, и кто помогает ей здесь. Наложить интирит самостоятельно она не могла хотя бы потому, что духи, какими бы сильными они не были, с предметами и живыми взаимодействовать не могут. Способность их видеть, общаться есть только у ведьм, шаманов и некромантов.
Может, все-таки кто-то из ковена? Надо выяснить, просто необходимо.
Голова снова разболелась.
Я осторожно поднялась, стряхнула с себя осколки и снова выругалась. Твою сову, угораздило же меня поделиться с девчонкой кровью добровольно, отдав ее зеркалу. Дура, дура, дура!
