— Безветренной ночи, — кивнул дознаватель.
— Снежного утра, — хмыкнул я, поворачивая ручку двери в комнату Софи.
Зеркало погасло, а я шагнул внутрь и нахмурился. Ведьмы не было. Опять в совятнике?
Странно, Лерой четыре оборота назад доложил, что девушка ушла к себе. Пришлось создавать ледяную стрекозу и ждать. Очень долго ждать. А спустя двадцать лучей я спускался в погреб, гадая, что могло там понадобиться Заклинательнице.
Как и положено, в подвальных этажах пахло сыростью, было прохладно и промозгло, вдоль стен дрожали светляки, а шаги гулко отражались от серых каменных стен, ледяная стрекоза, летящая впереди, по мере приближения к погребам теряла все больше и больше снежинок, таяла. У двери в винный погреб она блеснула ледяным боком в последний раз и пропала.
Я толкнул дверь и, пригнувшись, вошел внутрь, осматривая, на первый взгляд, пустое помещение. Бочки с вином и элем, бутылки с настойками стояли вдоль стен в несколько рядов и тянулись на десятки шагов вперед, редкие коллекционные напитки лежали в отдельных шкафах под заклинаниями стазиса, настроенными на определенную температуру, приглушенный свет едва рассеивал темноту, а воздух был холоднее, чем в самом подвале. По сути, погреб представлял собой небольшой лабиринт, состоящий из дегустационных комнат, которые между собой соединяли коридоры. Я перестроил зрение и пошел вдоль рядов, прислушиваясь к неразборчивым женским и мужским голосам.
Первая дегустационная площадка с редкими напитками осталась позади, и голоса стали громче; вторая — для эля, и я уже мог различать отдельные звуки; третья — винная, и я услышал, как Заклинательница обиженно буркнула: "Нечестно", и кто-то пьяно хихикнул в ответ. Поиски мои закончились в четвертом кармане. Я вышел из-за угла и застыл, совсем не по-повелительски уронив на пол челюсть.
На полу рядом с бочками с клюквенной настойкой сидела тройка темных из сопровождения Амелии. Мужики были пьяны вусмерть и едва держали глаза открытыми.
У стены с другой стороны на столиках, предназначенных для бокалов и кружек, громоздилась вперемешку еда: пирожные, огурцы, грибы, сыры, вяленая рыба — а в дальнем конце зала, боком ко мне, сидели Амелия, Дориан и Кром и, видимо, пытались догнать молодчиков, валявшихся у входа.
Софи с Лероем сидели с другой стороны, и ведьма, склонившись к столу, водила по нему руками.
— Ну, — поторопила ее принцесса.
— Пджди, не могу последнюю руну, — отмахнулась Заклинательница.
Я оттолкнулся от стены и направился в их сторону, стараясь понять, какого хрена здесь происходит. Неприятно ныла спина, и холодели кончики пальцев. Мне оставалось всего несколько шагов, как Софи что-то быстро-быстро прошептала, и глаза полоснуло светом, в грудь со всей силы шарахнуло чужой магией, и меня отбросило в сторону.
— Александр Гротери! — испуганно вскрикнула ведьма, обернувшись на звук. Я медленно поднялся на ноги, злой, как стая упырей на рассвете, и шагнул к девчонке. — О нет! Нет-нет-нет. Что ты тут делаешь?
— Это ты что тут делаешь?! — рыкнул я, оглядывая растрепанную ведьму. Она была без перчаток, в костюме наездника, с расстегнутым воротом белой рубашки, на левой ключице красовался засос.
Какого…
Я оглядел присутствующих мужчин и сжал кулаки: губы Крома были обморожены.
— Вас проклинает, — пьяно икнула Амелия.
— Лерой! — рыкнул я, глядя на самого трезвого из всех горгула. Он почему-то не ответил, только бешено сверкал глазами. Я всмотрелся в него и выругался: мужик был под заклинанием марионетки.
— Софи, освободи Лероя и иди сюда. Гулянка закончена, — тихо проговорил, скрестив на груди руки.
— Нет! — вдруг топнула ногой девушка и покачнулась. — Мы только начали. Это ты иди сюда.
И… И я сделал шаг к ведьме, потом еще один и еще. Забытое мерзкое чувство отвращения и беспомощности ударило наотмашь. И тут же было сметено злостью, почти чистой, раскаленной яростью, жгучей настолько, что в глазах потемнело.
— Выпейте с нами, Александр, — улыбнулась темная, поправляя светлую прядку и подвигая ко мне стопку.
— Нет, спасибо.
— Алекс, разве гостям принято отказывать? — спросила Софи. — Выпей, — и моя рука против воли потянулась к столу. Только в последний миг мне удалось вместо гномьей водки взять кружку с элем. Удалось с огромным трудом.
Твою ж…
Пока я делал судорожные глотки, в голове проносились мысли. Я сильнее Заклинательницы, меня лучше слушается стихия, моя воля крепче. Мне надо лишь коснуться ее, чтобы стряхнуть с себя наведенную марионетку. Я чувствовал проклятье на себе как липкую, тугую сеть, видел, как оно мерцало темно-синим. Надо постараться слегка ослабить путы. Вот только магия Софи — это не обычное плетение, это ведьминский заговор. Его сила в словах и желании Заклинательницы. А подчинить меня она хотела сильно. Очень сильно. Я скрипнул зубами, вдоль позвоночника стекла капля пота, испарина выступила на лбу. Я одолею девчонку!
— Ты схитрил! — ткнула в меня пальцем ведьма.
О, я еще не так схитрю.
— Александр, улыбнитесь, — проворковала Амелия, я скрипнул зубами, стараясь хотя бы пошевелить пальцем.
— Подойди ко мне, — пьяно улыбнулась ведьма, проигнорировав темную. Я снова против воли сделал шаг. — Ближе.
Нет. Не пойду.
Все тело прострелила боль, несколько вдохов я оставался на месте, а потом все же сделал еще один шаг.
— Держи, — Софи протянула мне стопку с настойкой. Еще одна болезненная судорога. На этот раз промежуток между приказом и моим выполнением был немного длиннее.
— Пей.
Нет.
Я стоял очень близко, почти вплотную к девушке, мне надо было только руку вытянуть, дотронуться хотя бы кончиком пальца до обнаженного участка кожи. Совсем немного, небольшое усилие. А боль рвала и терзала, впивалась ядовитыми зубами в голову, разрывала сознание, крутила мышцы.
Нет.
Стопка в руке дрожала, сама рука дрожала. Я сопротивлялся, дышал так, будто пробежал от столицы до Белого града, чувствовал, как пот бежит по вискам, падает на ворот рубашки, и смотрел, не отрываясь, в ореховые глаза, ставшие вдруг будто чужими. Такого холода в них никогда раньше не было. Не по отношению ко мне.
Нет. Я. Сказал.
Рука дрогнула сильнее, пальцы разжались, раздался звон разбившегося хрусталя, а я уже схватил Заклинательницу за руку.
— Мне не хочется, — хмыкнул, глядя в огромные испуганно-удивленные ореховые омуты.
Софи попробовала вырваться, но я перехватил ее крепче и поднял на руки. — Праздник закончен, господа послы, Ваше Высочество. Мы с Заклинательницей вас покидаем.
— Отпусти меня, Александр Гротери! — вскрикнула ведьма, начав вырываться.
— Нет, милая, — я закинул девушку к себе на плечо, свободной рукой коснулся головы горгула, снимая проклятье и с него. — Лерой, проводи дорогих гостей, а потом ко мне в кабинет.
