— Милая, ты, когда врешь, ври, пожалуйста, убедительнее, — все-таки не сдержался я. — Что там на самом деле случилось? — Софи сначала потеряла дар речи, на несколько вдохов в комнате повисла тишина. Она словно погрузилась в себя, взгляд стал рассеянным, тонкие брови хмурились.
— Я не вру, точнее не совсем вру. Во Вьюжном я нашла плетение, которое в самом начале использовала Агата, чтобы "говорить" с птицами. Мне захотелось попробовать.
— И что пошло не так? — эта история выглядела чуть более правдоподобно, Софи чуть более уверенно, но по непонятной причине меня все равно терзали сомнения. Стихия внутри недовольно ворочалась, тянуло шею, и на самых кончиках пальцев заискрился лед.
— Агата была сильнее меня, я просто не удержала стихию. Плетение сорвалось в какой-то миг и ударило по Химе, ударило сильно, почти оглушило. Полярница просто перестала меня узнавать, — зябко передернула плечами ведьма. Зябко… Софи не мерзнет, никогда.
— Откуда такая уверенность?
— В литкралле было предупреждение.
— И все равно решилась? — как-то не верилось. Заклинательница проверяла все до мелочей, была скрупулезна до зубного скрежета, до тошноты, до желания придушить. А тут…
— Не похоже на тебя, — я скрестил руки на груди, уставился в потолок. — Совсем не похоже.
— Я проверила все ровно настолько, насколько смогла, — дернулась ведьма, во взгляде проскользнула злость. — Не обвиняй меня снова в безответственности, Александр Гротери, это твой грех.
— Что-то я в последнее время совсем в этом не уверен, — пробормотал я, снова возвращая к ведьме взгляд. — То есть, зная возможные последствия, ты все равно полезла? Зачем?
Зачем была такая необходимость?
— Никак не можешь понять, да? — вдруг слегка насмешливо, немного зло, чуть-чуть устало спросила девушка, гибко поднимаясь с дивана, подходя к столу. — Я просто устала чувствовать себя слабой и беспомощной! Мне надоело, слышишь? — ведьма оперлась обеими руками о стол. — На-до-е-ло! Слышать, как советники и придворные шепчутся за моей спиной, думая, что я ничего не замечаю. "Епифания, Епифания, Епифания, Епифания". "Она могла то, она могла это, она заклинала чуть ли не каждый день. Ее беспрекословно слушался даже Рьеорк". А я…
— Прекрати! — рявкнул я так, что за спиной дрогнуло стекло, тоже поднимаясь. — Чтобы я никогда больше не слышал от тебя таких слов, поняла? Ты знаешь, до чего довели страну Епифания и Владимир. Может, магии у нее было и много, но сил… Она была всего лишь марионеткой, позволила Владимиру пришить к себе веревочки и дергать за них так, как ему удобно. Так что — не смей!
— Прости, — прошептала Заклинательница, отворачиваясь.
— Это ты меня прости. Они шепчутся за твоей спиной, потому что я однажды позволил, не пресек вовремя.
— Алекс, заткнуть рты всем невозможно.
— Возможно, милая, надо только постараться.
— Мы стали часто ссориться, грун, — повернулась Софи с грустной улыбкой. — Мы отдаляемся?
— Не ссоримся, спорим. И нет, милая, мы, наоборот, становимся ближе, — хмыкнул я.
— Через споры?
— И через них тоже. Торт будешь?
— Опять грехи замаливаешь? — выгнула тонкую бровь девушка.
— Я безгрешен, как новорожденный, — поднял я обе руки вверх. — Так будешь?
— С чем?
— Пошли, — я вышел из-за стола, взял Софи за руку и потянул на выход.
— Но, Алекс, у меня…
— Все твои дела подождут, пойдем.
— Куда?
— За тортом, — улыбнулся я, вспоминая слова Сабрины, чувствуя, как какое-то время ведьма еще колебалась, а потом все же приняла решение, крепче сжимая мою руку.
Кухня, как обычно, встретила запахами, криками, звоном посуды и стуком ложек.
— Фрайя, — позвал я, — выделишь нам место? — Софи неуверенно и несмело топталась рядом, с любопытством оглядывая помещение.
— Ты снова пришел изви… — начала было кухарка и оборвала себя на полуслове, увидев, что в этот раз я не один. — Приветствую вас, госпожа Софи. Конечно выделю, прошу за мной, — поклонилась женщина и направилась вглубь кухни.
— И я вас, Фрайя, — улыбнулась девушка. — Что мы тут делаем, Алекс? — шепнула уже мне.
— Как что? Будем делать торт, — улыбнулся, утягивая два фартука и две пары специальных тонких перчаток от паучих. Фрайя, тем временем, уверенно двигалась в самую глубь кухни, ближе к печам и кладовым.
— Алекс, я не умею готовить, — снова прошептала ведьма.
— Пора исправлять этот досадный промах, Софи. Поверь, это не сложнее, чем твои зелья.
— Ты быстро изменишь свое мнение, Александр Гротери.
— Не переживай, совсем одну я тебя не оставлю, — мы подошли к столу у окна в самом углу, с которого Фрайя поспешно убирала посуду, и я повернулся к ведьме, одел на девушку фартук, завязал, задержав на несколько вдохов руки на талии.
— И ты все равно пожалеешь. Фрайя, я заранее хочу извиниться за все, что здесь произойдет. Поверьте, я сопротивлялась, как могла.
— Госпожа Софи, эта кухня пережила эксперименты юного повелителя. Не думаю, что вы сможете его переплюнуть, — улыбнулась кухарка, унося последний чан.
— Я вас предупредила, — вздохнула Заклинательница. — Тебя, кстати, Алекс, тоже.
— Тем более хочу на это посмотреть, — а ручки у нее маленькие, очень маленькие.
Перчатки удалось надеть быстро. Даже слишком быстро. Но все то время, что я их надевал, ведьма молчала, внимательно следя за моими действиями.
— И что мы будем готовить? — спросила Софи, когда я закончил.
— Торт.
— Спасибо, это я уже усвоила. Какой?
— Еще не знаю. Тебе больше хочется сладкого или с кислинкой, может, яблок?
— С кислинкой, — немного подумав, ответила девушка.
— Хоть это осталось прежним, — пробормотал я себе под нос, скрываясь в кладовке, доставая муку, сахар, выбирая ягоды.
Самому было интересно, что получится из этой затеи.
— Алекс, я все еще считаю, что это не очень хорошая мысль.
— Ага, — я поставил все на стол, огляделся, снова скрылся в кладовке. Брусника, клюква, лимон и еще сахар, немного корицы. — Начнем с простого, — снова показался я из недр шкафа, — чем предпочитаешь заняться: тестом или начинкой?
— Э, — Софи свела к переносице тонкие брови, — у меня такое чувство, что ты предложил мне выбор между шорпом и белладонной.
— Ну, тогда я за белладонну: отмучаешься быстрее.
— Засранец.
— Паникерша, — отбил я, вкладывая ведьме в руки три яйца. — Отдели белки от желтков.
— Слушаюсь и повинуюсь, — низко поклонилась Заклинательница.
