— Что случилось? — также тихо спросил мужчина.
— На террасе, — указала глазами мертвая в нужном направлении. — О, я вижу госпожу Мири, — обратилась она уже ко всем присутствующим, удачно заполняя повисшую в разговоре паузу, — с вашего позволения хотела бы представить ее Лерою, надеюсь, вы нас простите?
Лерой подставил руку, всем кивнул, и они с Каминой чинно двинулись вглубь зала, а я снова спиной чувствовала недовольство Алекса, холод, идущий от мужчины, и обжигающий взгляд в спину.
Духи грани бы побрали Камину и горгула! Зачем она так прижимается к нему, почему он так пристально смотрит на мертвую!
Я на несколько вдохов закрылась от приживалки, не позволяя ей ощутить свой гнев, собралась с мыслями и силами.
— Ее надо отвести в покои, — мы уже вышли на террасу. Граф в недоумении застыл, глядя на висящую в путах злую Ирму, выплевывающую проклятья.
— Предложения?
— Можно зайти через южную бальную залу, — с моей помощью ответила Мина.
А через несколько лучей мы втроем уже пробирались по сумеречному коридору гостевого крыла. Ирма все еще шипела и пыталась вырваться, но с каждым вдохом ее речь становилась все нечленораздельнее и нечленораздельнее, все тише и тише, она еле передвигала ногами, и в самом конце горгулу пришлось вообще подхватить девушку на руки. Девушку Мина и Лерой сгрузили в первой попавшейся комнате, закрыли дверь, приставив служанку, и расхохотались, а меня снова царапнуло это единодушие. Не знаю, что чувствовал Лерой, а вот Мина… Как бы она не закрывалась от меня, как бы не старалась скрыть свои чувства, я видела, как она почти тает от прикосновений графа, как ловит каждое его слово и будто чего-то ждет… Почти изнывает от нетерпения. Это непонятное ожидание сквозило в каждом взгляде и жесте.
И вместе с Миной ждала я, сама не зная, чего. А между тем этот день угасал, и вместе с ним угасала мертвая, уступая мне место, но полностью по моим расчетам она должна была уйти только под утро.
А пока они с Лероем, непринужденно переговариваясь, шли в сад. Я же думала над тем, что буду говорить Алексу и вообще надо ли ему что-то говорить.
— Ты снова притихла, — коснулся руки приживалки граф.
— Задумалась. Знаешь, Лерой, жизнь — странная штука: когда кажется, что все лучшее впереди, ты вдруг неожиданно теряешь равновесие и падаешь в пропасть. А когда думаешь, что хуже уже и быть не может, она дает тебе крылья. Зачем?
— Я не знаю, что тебя терзает, — осторожно начал мужчина, — но, что бы это ни было, уверен, очень скоро все закончится. И… Софи, — он остановился, повернулся к Мине, положил обе руки ей на плечи, заглянул в глаза. Я содрогнулась от этих ощущений.
Чужие руки, чужие потемневшие глаза, чужой запах. Стало гадко и неуютно. Я билась в темноте ничто, не в силах совладать с собой и своими чувствами, а Мина не реагировала.
Мертвая заворожено смотрела на горгула и, кажется, даже забывала дышать, — что бы ни случилось, что бы ни произошло, я помогу. Лишь одно твое слово, шепота будет достаточно.
— Лерой, — ведьма зачарованно, медленно подняла руку, коснулась щеки графа, — я не могу даже прикоснуться к тебе сейчас, чтобы не сделать больно. Лерой… — она подалась ближе, бросила последние остатки сил на то, чтобы полностью погрузить меня во тьму.
"Нет!" — я дернулась, рванулась из этого небытия. Не позволю, не хочу. Нет!
Было так больно, так невероятно больно, словно я горю, словно разлетаюсь на острые мелкие осколки. Нет. Пожалуйста.
— Софи! — тихий, спокойный, но полный холода голос вмиг разбил оковы Мины, и я снова могла видеть и слышать, чувствовать, что происходит. Стало невыносимо жарко и душно: ведьма слишком много времени провела сегодня среди толпы. Приживалка дернулась в сторону, как напуганная кошка, отскочила от графа, стиснув кулаки и сжав челюсти. На плечи сзади опустились руки Гротери.
Алекс… Алекс, как же ты вовремя.
— Софи…
— Мне плохо, — простонала мертвая, я довольно ухмылялась. Почувствуй то же, что и я.
Почувствуй заново, как мучается и болезненно дергается тело в языках пламени.
Почувствуй.
Я начала тянуть стихию на себя, еще несколько лучей, и я займу своего законное место.
Теперь я лучше понимала, как это работает, и от меня не требовалось столько усилий, как в первые пару раз. Да и концентрация давалась намного легче. Здесь, сейчас я была полностью уверена в том, что не отключусь вместе с мертвой.
— Больно, — выдохнула приживалка, закрыла глаза и медленно осела в руки к Алексу, а через три вдоха я вернулась в тело, чтобы почувствовать жар и боль уже самостоятельно.
— Алекс, — вырвалось стоном, я уткнулась в распахнутый ворот его рубашки. С наслаждением вдохнула свежий, чуть терпкий запах. Хотелось прижаться плотнее, стать ближе, хотелось обвиться вокруг него.
Повелитель напрягся, горгул отчетливо зло выругался. Я не могла открыть глаз, чтобы увидеть выражение лица Лероя, но мне хватило и коротких брошенных слов.
А через вдох грун уже куда-то меня нес, сильнее прижав к себе, будто прочитав мысли.
Хотя почему куда-то, скорее всего в комнату.
К тому моменту, как мы добрались до моей гостиной, меня уже ощутимо потряхивало, пот стекал по вискам и шее, спине, я отчаянно закусывала губы, чтобы не закричать от боли. Она почти выворачивала тело наизнанку, тонкой плетью хлестала по спине и рукам, диким зверем рвала на части мышцы, пила кровь.
— Сейчас, потерпи, — Гротери усадил меня в кресло, стянул перчатки, и прохладные ладони обхватили мои руки. Я с шумом выдохнула. Натянутая спина расслабилась, жар потихоньку спадал, а между нами, как всегда струясь, закручиваясь и меняясь, текла энергия. Всего лишь через несколько вдохов я смогла открыть наконец-то глаза.
Жесткие длинные пальцы мужчины неосознанно, безотчетно гладили мои ладони, а вокруг падал снег, и грун не отрываясь, обеспокоенно смотрел на меня, чуть хмуря брови.
— Лучше? — отчего-то шепотом спросил повелитель. Он сидел на полу, полубоком, вытянув длинные ноги, и продолжал обеспокоенно хмуриться.
— Знаешь, — я осторожно высвободила руку и убрала короткую белую прядь с его лба, — нам, наверное, пора как-то синхронизироваться.
— В смысле?
— Корчиться от боли надо вместе — появится больше свободного времени, не находишь? — Гротери откинул голову назад и хрипло рассмеялся. Я улыбалась, чувствуя, как этот смех шершавыми мурашками пробегает по всему телу, отдается где-то в груди.
— А в этом что-то есть, милая, — отсмеявшись, положил голову на подлокотник кресла Алекс, — только либо мне придется вытащить несколько нрифтовых игл, либо тебе постоянно носить с собой накопители.
— Лучше я, — дернула уголком губ. — Что-то случилось?
— С чего ты взяла?
