— Мама, это наша жизнь, — пыталась я успокоить хотя бы мать. — Уже и не скажешь, что у нас вся жизнь впереди… Но как там в песне было? Не спешите нас хоронить…
Мать и сейчас не изменилась в лице. Не улыбнулась.
— Из песни слов не выкинешь… — добавила я уже совсем обреченно.
Как и людей — надо играть по их правилам, чтобы они не нервничали.
— А как дети отнеслись к вашему решению? — материнский допрос продолжался уже почти с пристрастием.
— Детям пофигу! — и это было чистой правдой. — У них своя жизнь. Это я про Сашу с Оливией. А с Богданом Лешка с Юлькой как-нибудь уж сами разберутся без моего непосредственного участия.
Мое непосредственное участие смешало все карты тринадцать лет назад. Хватит. Мы отметили годовщину развода в тихом семейном кругу: два виновника сего происшествия, два кота, уже не заставшие нашу семью целой, и собака — служившая несуществующим алиби во время прелюбодеяний. Сейчас Шарик хотел котлету со стола и больше ничего. А я шампанского, но Лешка притащил сладкое, а его много не выпьешь… Впрочем, напиться и забыться — в нашем возрасте уже не получается.
Даже свадебное платье я выбирала с трезвой головой, поэтому платье легким движением руки превратилось в белый костюм, деловой. У нас с Супрядкиным не романтическое единение двух любящих сердец, а скрепление бессрочного трудового договора — не более того. И последний букет от него я спустила в мусоропровод, не распаковывая.
— У меня коты жрут цветы, не понял, что ли? Или тебе варенья из розовых лепестков захотелось? Или ты поддерживаешь какую-то оранжерею своими ежедневными покупками? — выплюнула я в лицо Супрядкину, который перестал слышать какие-либо доводы разума или рассудка, хотя я уже не знала, синонимы это или антонимы в нашем с ним случае. Да, с собакой мы гуляли вместе с луной у нас над головами.
Боже, мне эта пошлая романтика двадцатипятилетней давности задаром не нужна. Живи еще хоть четверть века, одно и то ж, до тошноты…
— Вот зачем ты это делаешь? Ты пришел сюда жить. Просто жить. Вот и живи, и не мешай мне жить, как я жила все эти годы.
Он упустил свою секунду, данную на ответ на поставленный вопрос. Он не стоял, правда, ребром — это я, сделанная из его ребра, стояла в прихожей вопросительным знаком, но совершенно не хотела его соблазнять: я просто примерила купленный у Милены костюм.
— Ты на работу собралась? — спросил Лешка довольно грубо.
— Нет, замуж. Куда еще и на работу, когда у меня дома полная за… — пришлось сказать другое слово на букву «з»: — занятость.
И слово было, и состояние. Я думала о детях, которые не спешили делиться с нами своими мыслями. Не желали расстраивать еще больше и так вконец расстроенные родительские нервы.
— У меня чувство, что ты не рада моему возвращению, — бросил Лешка мне в спину, когда я направилась в спальню убрать костюм на неделю в шкаф.
— Я не рада возвращению суеты, — ответила я, не обернувшись. — Не надо носиться с нашей свадьбой, точно с писаной торбой. У тебя это в третий раз. Можно уже и успокоиться. Милена и ее сестра все сделают. Да и гостей у нас по пальцам пересчитать, и некоторые могут в последний момент передумать приходить… Расслабься… Или хотя бы галстук ослабь…
Лешка затягивал его, как удавку — с каждым днем все сильнее и сильнее.
— Мне не хватает Оливки в офисе, — заявил он, когда я вернулась, чтобы пригласить его к столу, до которого было три шага и у которого уже паслись и собака, и коты.
Жрачка объединяет, это точно. Встречи за столом самые безобидные. Даже у нас с Лешкой. Впрочем, только там мы и встречаемся. Постель не в счет, в ней мы спим вчетвером. Коты отказались оставлять нас одних — решили, что мы не романтики и не молодожены. Шарик тоже тяжело вздыхал из коридора, а я привыкала спать под тяжестью Лешкиной руки. Да, ко всему привыкаешь…
Настроения свадебного не было от слова совсем. Я вообще не понимала, зачем Супрядкин устраивает какой-то там официоз. Пошли бы вдвоем и тихо-мирно расписались, раз ему вдруг приспичили официальные отношения со мной. Наверное, жизнь неотделима от бизнеса: везде должна стоять его подпись. Пусть даже сделанная не Паркером.
Боже, я чувствовала себя совершенно разбитой, как в первый раз. Но тогда я хотя бы была беременной, а сейчас… Да, во мне тоже рос новый человек по имени Официальная Жена Супрядкина, и я понимала, что роды будут не из легких.
— Оливка не вернется, — ответила я, беря в руки вилку с ножом. — Странно как… Из-за нее мы поженились в первый раз. И из-за нее же во второй… Признайся, не устрой она весь этот разлад с Сашей, ты бы не психанул и не ушел от Юли?
— Ушел бы. Возможно, не к тебе, но ушел бы точно, — пробурчал Лешка, не поднимая глаз от тарелки.
Полной — иногда полезнее есть, чем говорить.
— Лёша, не трепи мне нервы Оливкой, ладно? Это наше общее фиаско. Но она выросла, у нее своя жизнь и свои ошибки. На родительских никто не учится. Это жизненная аксиома.
— Я вот тоже на собственной ошибке не выучился. Снова на ней женюсь. Точно работу над ошибками делаю. Думаешь, исправят мне двойку или надо затирать и самому с ног на голову цифру переворачивать?
Теперь он смотрел мне в глаза.
— Леша, мне тоже тяжело и страшно. Не надо только делать вид, что тебя в ЗАГС на аркане тащат. И в первый, и в этот раз ты сделал мне предложение, а не наоборот. Я только развод предлагала.
— И снова предложишь? — спросил он совсем хмуро.
— Ага, — кивнула я уже зло. — Размен на две однушки на разных кладбищах. Хватит портить мне настроение, которого нет. Неужели не видишь, что жизнь корректирует твои супер-дупер продуманные планы? Дочь от нас сбежала. Сын не спешит к нам бежать. И только собака сидит под столом, потому что пахнет котлетами. Вот она правда жизни. Вот. А не то, что ты видишь в своих розовых очках!
— Кстати, я что-то к вечеру плохо видеть стал. Может, к окулисту пора?
— Пора, давно пора… И в психдиспансер не забудь на учет встать.
— Надя, я серьезно. Я все-таки за рулем…
— За рулем, за рублем… Леша, я не собираюсь следить за твоим здоровьем. Ты уж сам как-нибудь ладно? Лет десять еще хотя бы…
— Постараюсь… Лет десять… — он продолжал смотреть на меня исподлобья.
— Леша, не надо стареть… Мы еще не пожили толком. Ну, не пожили…
— Все деньги на врачей зарабатывали. Так дом за городом покупать или нет?
— Нет. Зачем нам дом? У нас и в квартире-то лишняя комната имеется. Даже котам не нужна…
Котам вообще ничего не нужно, кроме корма — они самодостаточные сами по себе, и только мы ищем себе пару, хотя даже себе порой невыносимы от слова совсем. Особенно, когда накануне свадьбы не в состоянии пропустить звонок от…
— Савва, что тебе нужно? — ответила я зло и даже подскочила к двери глянуть в глазок и потом к окну…
