— Мы почти на полчаса задержали нотариуса, — громко проговорил я, снова обращая внимание присутствующих на время. — Если у тебя, Виталий, возражений нет, подписывай документы.
— Какие возражения, партнер?! — он фамильярно хлопнул меня по плечу, подхватывая бумаги и перемещаясь к нотариусу, чтобы заверить сделку.
Мы расписались в документах, отметив время и дату подписания. На последней минуте, Виталий махнул мне ключи через весь стол:
— Забирай! Я сегодня буду праздновать всю ночь! — горласто заявил он.
Я по инерции сунул связку в карман, даже не уточняя, что это за ключи. В этот момент в моем плане была поставлена жирная точка невозврата. Претензия по уплате неустойки банку погашена, компания поделена между Сергеем и Виталием в равных долях, и даже если Сергей оспорит теперешнюю сделку, доля просто вернется ко мне, оставив Виталия с носом, а Сергея без готового работать на него партнера.
Вот и всё. Я засадил змею и скорпиона в один аквариум, захлопнув крышку сверху. Это принесло мне облегчение, но не отпустило окончательно.
— В шесть банкет, — напомнил жизнерадостный Виталий, — не пропусти, такие сделки стоит отметить с размахом.
— Я, пожалуй, вернусь в Москву…
— А как же Наташка? Хотя да, чего её пузатую на новый год переть с собой? Потом заберешь.
Я поморщился. Чертов санаторий мы так и не нашли. А если заехать и поговорить с Ташей перед отъездом?
На секунду представил, как задаю ей мучавшие меня вопросы, а она настаивает, что носит моего ребенка. Тогда я усмехаюсь и прошу сделать тест и доказать. История с бывшей невестой повторяется, только теперь лгать мне будет Таша. И она же убьет малыша, чтобы не показывать мне результатов. Зачем мне смерть еще одного ребенка? Пусть лучше все останется как есть…
— Доставка приехала, Виталий Алексеевич, — заглянула секретарша.
— Какая доставка?
— Вещей для интерната…
— А! Не сейчас. Пусть сгрузят где-нибудь. Потом отправим. Некогда. Банкет через пару часов. Надо успеть переодеться и гостей встретить.
Секретарша кивнула, закрывая дверь, но я ее остановил:
— Подожди. Я сам разберусь. Где они?
— Фургон стоит у ворот, охранники не пропускают…
Я снял с вешалки куртку, пожал руку Виталию, надеясь, что вижу его в последний раз, и вышел из кабинета. Закончить этот год на позитивной ноте, устроив праздник детям, казалось самым верным и приятным за всю эту поездку.
Из-за снегопада и заторов, к интернату мы приехали только к шести. Начальница задержалась и вместе с работниками и детьми постарше помогала разгружать машину.
— Господи, столько добра… Столько добра! Спасибо вам, Марк! Как же вас отблагодарить то? — причитала она, когда к восьми мы наконец-то перенесли последние тюки с новыми матрасами и одеялами, с зимними куртками и спортивными комбинезонами.
— Ничего не нужно. Будем считать, что это вам благодарность за доброту от Таши.
Начальница вдруг сникла, улыбка погасла, а глаза наполнились слезами:
— Она… Наташа простила меня? Она не позвонила, не пришла… Как она там?
— Где?
— С мужем? Я бы никогда, но он так помог, так помог…
Я не мог разобрать, о чем говорит эта женщина, но она вцепилась в меня и разрыдалась. И пока за стеной громко и радостно дети и служащие интерната разбирали привезенные подарки, радовались найденным угощениям в коробках, начальница решила излить мне душу о бедах, постигших интернат.
— Я как увидела приказ о прекращении финансирования от губернатора, так постарела на несколько лет. Расформировать деток, уже взрослых, привыкших к нам, да и малышей… Это же нож в сердце…
— А причем тут Таша? Она же уволилась?
— Уволилась, да… Только мне муж её помог, взамен на мою помощь. Если Наташка вернется, сразу же ему сообщить. Он же знал, что Наташа первым делом ко мне обратится. Хоть нам финансирование сильно урезали, но не закрыли. А я еще подумала, может с нового года на фондовое довольствие подам…
— А что с Ташей?
— Она как приехала, я позвонила её мужу. Наташа торопилась, уехать хотела, только вещи оставленные забрала и сразу на поезд, а я задержала. Все-таки он её муж, чего от мужа бегать? Правильно?
Я еще боялся поверить в услышанное:
— Наташа вернулась за вещами и хотела сразу уехать из города на поезде?
— Ну да. Но приехал Витя и забрал Наташу с собой… С тех пор я её не видела. А она такой напуганной была. Все сумку к животу прижимала и на мужа даже не глядела. Вроде я правильно все сделала, а на душе так неспокойно…
Екатерина Валерьевна причитала над ухом, а внутри меня поднималась волна негодования и злости. На себя, на Наташку, на ее мужа-идиота и на эту, вмешавшуюся в наши судьбы, женщину.
Я вскочил и выбежал на улицу. К ночи окончательно завьюжило, но я не мог оставаться на месте, не мог сейчас уехать в Москву. Мне необходимо узнать, где она, как она, готова ли вернуться со мной?
До Виталия не дозвонился, но прежде чем вытаскивать его с банкета, решил сначала проверить их квартиру. Ключи… они могут быть от их квартиры.
Я бежал, стучал в дверь, но безответно. Виталий на телефонный звонок не отвечал, зато на мой шум выглянул сосед.
— Воет она.
— Кто?
— Собака, которую Витька завел. Воет весь день. Скулит. Думал, он пришел. Усыпил бы уже, чего животину мучить?
Я трясущимися руками достал связку и стал подбирать ключ. Один подошел, но дверь не открылась.
— У него два замка, — подсказал сосед. — Верхний еще.
Я, чертыхаясь, проделал подбор ключей еще раз, распахивая дверь настежь и замирая.
В квартире было темно и тихо.
— О, утихла. Как Витька возвращается — она сразу затихает, чувствует, что хозяин пришел. А как уходит, так выть начинает, — тут же пояснил сосед.
— А жена?.. Она не возвращалась?
— Потаскуха то эта? Неа. Как с московским хахалем свалила, так и не видели. Правда, бабки говорили, что вроде пару раз ее видели, но я — нет. А им всякое могло привидеться.
Я закрыл дверь перед соседом, прошел в комнату, стараясь унять сердцебиение и трясущиеся руки.
— Таша? — окликнул я, без всякой надежды на ответ.
— Помоги… Помоги, пожалуйста… Мой малыш… Ыыыыыы…
Связка ключей со звоном выпала из рук, когда я увидел наглухо закрытую дверь, и услышал доносящийся оттуда стон Таши.
— Сейчас… Черт… Таша? Я сейчас, подожди чуть-чуть…
— Марк?.. Марк! Вытащи нас! Марк, любимый, спаси его! Умоляю, Марк!
Я по третьему кругу совал ключи в замочную скважину, но они не подходили, застревали, пока один не сломался от моего нетерпения.
