Еще раз от его прикосновения сердце забилось быстрее. Испугавшись своих эмоций, она выскочила из машины.
— Вы зайдете? — спросила она.
— Обязательно. Я должен отрапортовать Линн, что вернул вас живой и невредимой.
— Интересно, вернулась ли она? — сказала Салли, но лакей, открывший им дверь, доложил, что Линн пока нет дома.
— Очень хорошо. Я зайду и выкурю сигару, — заявил Тони. — Вы лишили меня такой возможности после завтрака. Мы так спешили.
— О, простите меня, — извинилась Салли. — Я не знала, что мужчины после завтрака курят сигары.
— Непременно, когда они принимают пищу в такой приятной компании.
— Я запомню это на следующий раз, — сказала Салли и покраснела, потому что ее слова прозвучали так, будто она ждет, что он опять пригласит ее на ленч.
Тони это заметил.
— Итак, вы не откажетесь позавтракать со мной еще раз?
— Конечно, нет, — ответила Салли, если вы меня пригласите.
— Значит, вы меня простили? — настаивал он.
— Но за что?
Тони достал из кожаного портсигара сигару и сунул его обратно в карман, но прикуривать не спешил, вместо этого он положил ее на камин.
— Я полагал, — проговорил он мягко, — что вас могли обидеть мои ухаживания.
Салли предчувствовала, что он скажет именно это, и снова покраснела.
Тони стоял, глядя на нее, и вдруг голосом, больше похожим на стон сказал:
— Вы так молоды, к сожалению, так молоды.
Салли, все еще не пришедшая в себя от его предыдущих слов, промолчала, не зная, что можно ответить на такое замечание. И вдруг он, как будто решившись, сделал шаг, обнял ее и, взяв рукой за подбородок, запрокинул ей голову.
— Вы так красивы, — сказал он и, прежде чем она успела двинуться или что-то сказать, его дыхание коснулось ее губ.
Сначала она очень испугалась, и в состоянии шока ей показалось, что сердце перестало биться. В мире перестало существовать все, кроме тепла и притягательности губ Тони. Салли задыхалась, ей казалось, что ее уносит шторм, потому что не было сил сопротивляться. Потом, так же быстро, как он ее обнял, она оказалась свободна.
Какое-то время Салли стояла и смотрела ему в лицо, прежде чем издать слабое восклицание, которое и сама не могла бы правильно истолковать. В голове у нее творился полный хаос, она не знала, что думает и что чувствует. Сознавала она только одно, что все происходящее выше ее понимания, и что необходимо найти объяснение. Салли повернулась и как затравленное животное бросилась из комнаты.
Когда она пересекала холл, ей показалось, что открылась входная дверь, и кто-то вошел в дом, но не стала задерживаться, чтобы выяснить, кто это был.
Салли взбежала по лестнице наверх, в свою комнату и бросилась лицом вниз на кровать, слыша только стук своего сердца и прерывистое дыхание.
Внизу в гостиной Тони разжигал сигару, когда в комнату вошла Линн. Она стояла в дверном проеме и снимала длинные, замшевые перчатки, глядя на Тони из-под длинных ресниц.
— Ну что? — спросила она.
Тони смотрел на нее с другого конца комнаты и прикуривал сигару. Он затянулся три или четыре раза, пока кончик сигары не раскалился, тогда он выбросил спичку в камин.
— Я спрашиваю себя, Линн, — сказал он чуть погодя, — то ли ты очень плохая женщина, то ли очень эгоистичная.
Глава 4
Линн вошла в гостиную, сняла с плеч накидку из серебристой лисы и бросила ее на спинку стула.
— Чудесный вечер, Эрик, — сказала она ласково мужчине, стоявшему за ее спиной. — Но мне надо ложиться спать, завтра утром у меня репетиция.
— Еще очень рано, — возразил он, подошел к ней и, взяв ее руку, стал целовать, нежно прикасаясь губами к каждому мягкому белому пальчику, пока губы не добрались до ладони.
— Я люблю тебя, — сказал он хриплым голосом.
Линн не ответила. Она стояла, не шевелясь, в центре комнаты в платье из серого кружева и была похожа на привидение неземной красоты, которое могло исчезнуть в любой момент.
Губы Эрика добрались до запястья, а потом и до небольшой впадинки с голубой веной на сгибе ее руки. Он что-то бормотал по-испански и с силой притягивал ее к себе. Его страстные поцелуи обжигали ей шею, белоснежные плечи, и, наконец, он завладел губами.
Линн совсем ослабела в его руках, все ее существо готово было ответить на любовь, она чувствовала, как в ней медленно разгорается огонь. Вдруг она обхватила его шею руками и ответила на поцелуй.
— Линн! Линн! Querida mia! <Моя любимая! (исп.)> Я хочу тебя.
В глазах Эрика горел нешуточный огонь, голос дрожал от сдерживаемой страсти. Он уже почти поднял ее на руки, но в этот момент она высвободилась и отошла. Ее глаза сияли, она учащенно дышала, но с трудом сказала:
— Нет, подожди, Эрик. Я устала. Мне надо ложиться спать, я уже говорила тебе об этом.
— Тогда я возьму тебя в спальне.
Линн покачала головой, потому что доверять своему голосу в этот момент она не могла. Его мужская притягательность как будто обволакивала ее, раньше с ней такого не случалось. Каждый раз, когда они оставались одни, ей стоило все большего труда контролировать не только его, но и себя. Линн дважды была замужем и знала многих мужчин, благодаря своей триумфальной карьере, но ей не встречался ни один, обладающий таким влиянием на нее, как Эрик.
В нем было что-то такое, что притягивало ее к нему как магнит. Впервые в жизни ее разум подчинялся сердцу, и это ее пугало больше, чем все, что случалось с ней когда-либо в жизни.
Она подняла руки, чтобы пригладить волосы, а Эрик, глядя на прелестные линии ее груди и бедер, воскликнул:
— Dios <Боже (исп.).>, ты так красива! Я тебя обожаю. Дай мне возможность показать тебе, что значит настоящая любовь. Чего мы ждем? Что изменят священник, колокола и Библия? Ты моя, и я хочу тебя.
Но, приобретенная с годами мудрость, заставляла Линн отказывать не только его желанию, но и своему. После того, как она потеряла Лесли, своего второго мужа, она поклялась, что никогда больше не выйдет замуж. В ее жизни всегда будут мужчины, в этом она не сомневалась, но узаконивать своп отношения она больше не собиралась. Два ее предыдущих брака были неудачными, и третьей попытки она не хотела.
Но с первой минуты, когда Линн увидела Эрика, она поняла, что этот мужчина будет значить в ее жизни гораздо больше, чем все остальные, любившие ее когда-то или ухаживавшие за ней. Она и чувствовала инстинктивно, и знала наверняка, что находится в его власти. Этому поспособствовал и его рассказ о богатом сексуальном опыте. Эрик поведал ей о нем с его обычной бесшабашной непосредственностью.
Он был очарован ее красотой, сомнений в этом не было. Сначала Эрик отверг ее, а потом влюбился с дикой, почти варварской силой.
