— Почему? Что она сделала? — спросила Салли.
— Она сбежала с цыганом, — ответила Гертруда так тихо, что ее слова едва можно было расслышать.
— С цыганом? — с изумлением переспросила Салли.
— Да, этот тип точно был цыганом. Он снимался в фильмах, и о нем много говорили. А еще он рисовал картины, но все равно он был цыганом по рождению и по натуре. Я не придумала, он не делал тайны из своего рождения, и когда не снимался в кино, то разъезжал в фургоне по окрестностям. Конечно, он был роскошным и каким-то кукольным, но все-таки это был настоящий фургон. И таким вот образом леди Берил с ним встретилась.
— Но как это произошло? — поинтересовалась Салли.
— Здесь с давних времен останавливаются цыгане, — объяснила Гертруда. — Они приходят сюда каждое лето, а в те годы одним из мест для стоянки табора было поместье Клеверонов. Мы уже знали некоторых из них, потому что они приезжали сюда из года в год, хотя и жили очень замкнуто. Но леди Берил была молодой, и как все молодые люди любопытной, вот она и пошла, чтобы поговорить с цыганами, а там встретила кинозвезду. Все что нам известно, это что она сбежала с ним, не сказав никому ни слова. Сэр Гай остался с разбитым сердцем и опустошенной душой.
— Какой ужас! Бедный сэр Гай! — воскликнула Салли.
— Я тоже всегда это говорю, — сказала Гертруда. — А через два года началась война. Сэр Гай пошел воевать, а когда вернулся, то стал более спокойным и серьезным, и ко всему происходящему стал относиться более равнодушно. Не знаю, как точно выразить словами то, что я имею в виду, но он стал очень упрямым и недоверчивым человеком.
— Циничным? — предположила Салли.
— Может быть, и это слово, — согласилась Гертруда. — А потом мы узнали, что леди Берил умерла в Америке, или еще в каком-то диковинном месте, куда этот цыган увез ее, чтобы убежать от войны. Короче говоря, это был еще тот малый.
— Сэр Гай когда-нибудь вспоминает о ней? — спросила Салли.
— Я никогда не слышала, — ответила Гертруда, — и ее имя не упоминается в этом доме. Вы только никому не рассказывайте, что тут узнали от меня.
— Конечно, я никому не расскажу, — пообещала Салли.
— Сэр Гай приказал, — продолжала Гертруда, — чтобы цыганам всегда разрешалось останавливаться на любом месте в его поместье. Это показывает, какой он человек. По моему мнению, гораздо более добросердечный, чем следовало бы. Вот они и приходят сюда каждый год своими тайными, воровскими тропами, хотя я должна сказать, что если им разрешать здесь останавливаться, то проблем будет меньше, чем, если запрещать.
Салли позже думала, какая это была странная история. Как трудно представить себе сэра Гая отчаянно влюбленным. Гораздо легче поверить, что Тони влюбился, услышав смех в его голосе, или увидев, как светятся его глаза. Сможет ли сэр Гай еще когда-нибудь полюбить? Салли все время думала об этом, наблюдая, как он серьезно и учтиво слушает свою мать, или решает проблемы, связанные с поместьем.
Она подозревала, хотя не могла обсудить это с Гертрудой, что Нэда влюблена в своего кузена. Было в ее темных глазах и губах что-то хищное, когда она смотрела на сэра Гая. Но со всеми остальными Нэда была беспристрастной и равнодушной, почти до грубости. В какой-то степени она вела себя слишком загадочно. Трудно объяснить или конкретно указать пальцем, в чем это заключалось, но ее окружала атмосфера тайны.
В комнату она заходила, словно проскальзывая, а когда встречалась с кем-то в коридоре, создавалось впечатление, что ей хотелось бы остаться незамеченной. Но Салли убеждала себя, что должна быть с ней доброжелательной, как бы плохо Нэда к ней ни относилась. К людям, которые так много страдали, следует относиться по-доброму. Но очень трудно думать о человеке хорошо, если он так агрессивен. В конце концов у Салли вошло в привычку, уходить от встреч с Нэдой и общаться с ней только за столом.
Дети были одновременно как под ее опекой, так и под ее защитой. Она не только была полностью поглощена их интересами и делами, но и оправдывала необходимостью идти к детям свой уход из комнаты, когда туда заходила Нэда, предпочитая выйти из дома на свежий воздух.
Погода стояла замечательная, и дети очень изменились внешне. Они все еще были слишком худыми, но бледность их щек сменилась здоровым румянцем, и если сначала они подолгу ковырялись в еде, и в итоге съедали очень мало, то теперь опустошали свои тарелки с волчьим аппетитом.
Миссис Редфорд все еще была сильно больна, но с каждым днем прогноз становился все более и более благоприятным. Сэр Гай телеграфировал майору Редфорду и рассказал о том, что случилось с его женой. И тот ответил, что сделает все возможное, чтобы поскорее вернуться в Англию. Все, что необходимо, было сделано. Единственной задачей, стоявшей перед Салли, было сохранить детей счастливыми и здоровыми, и с ней она с успехом справлялась.
Не так успешно обстояли дела с попыткой выяснить, не являются ли дети внуками старого мистера и миссис Редфордов. Леди Торн встретила генерала на собрании Красного Креста, и ужасно шокированная рассказывала сэру Гаю и Салли о том, что произошло.
— Ты же знаешь, Гай, какой он замкнутый человек, — сказала она своим мелодичным голосом. — Он пугает меня, и всегда пугал, но все-таки я считала, что должна попытаться. Когда собрание закончилось, я подошла к нему и поинтересовалась, как дела у него и у миссис Редфорд. А потом, чувствуя, что очень волнуюсь, все-таки спросила его о сыне. Я сказала, что ничего не слышала о нем вот уже несколько лет.
— Какая вы молодец! — воскликнула Салли. — И что он сказал?
— Он посмотрел на меня из-под своих густых бровей, — продолжала свой рассказ леди Торн, — а потом заявил очень громко и отчетливо, как будто я какой-нибудь идиот — новобранец на плацу:
— Мадам, у меня нет сына, — и пошел дальше.
— Могу себе представить, как вы себя почувствовали! — возмутилась Салли.
— Я действительно была готова провалиться сквозь землю, — сказала леди Торн, — И многое отдала бы, чтобы этого разговора не было.
— Но он ведь не имел в виду, что Боби умер, — отозвался сэр Гай, — если бы его убили, мы бы услышали об этом. Думаю, что ты, мама, права, и Николас и Пру — внуки генерала, но чем мы можем помочь в этом случае, не имею понятия.
— Я больше и пытаться не стану, — сказала леди Торн. — Меня до сих пор трясет от его поведения.
После этого случая о родстве детей с генералом больше не упоминалось, потому что леди Торн сразу расстраивалась. Салли находила эту женщину довольно странной, с тех пор, как узнала ее получше. Она была такой хрупкой, женственной, удивительно доброжелательной, но очень бесхарактерной. Может быть, ей так казалось потому, что Салли всю свою жизнь знала только женщин с сильными характерами, тетю Эми, Линн, то есть женщин, которые худо или бедно принимали серьезные решения и жили деятельной жизнью. А леди Торн просто плыла по жизни, как будто в розовом тумане. Она была доброй к людям, потому что иначе не могла, и такой образ жизни ее вполне устраивал. Она жила в собственном мирке, который создала сама. Казалось, ее ничего глубоко не трогает. Когда сэр Гай рассказывал ей, что происходило на ферме, она улыбалась и говорила:
