— Так что с коробкой? — снова вернулась я к теме прерванного разговора, когда Волков перестал посмеиваться.
— Ничего, — пожал он плечами. — Я вернулся, но на крыльце ничего не было. Я даже вокруг несколько раз обошел — пусто. Да и знаешь… Нечего Нике мне привозить. Я никогда у нее ничего не оставлял, даже пачки сигарет. Про отель она скорее всего узнала через отца, через его связи. Игорь крупный бизнесмен, прости Господи, считай, бывший вор. Сейчас все легально, но связи остались. Да и ты не особенно прячешься.
— Ты прав: не прячусь. И все это теперь мне тем более не нравится…
Я замолчала. Думала. Арт, Ника, Ирз, маньяк, не понятно куда и как запропастившийся Стас, изувеченная душа в качестве новой постоялицы отеля, вещи, которые появляются и исчезают сами по себе, и мерзкое предчувствие. Особенно мерзкое предчувствие.
Взгляд упал в окно, зацепился за ближайшие деревья.
Черт. Вот и первые падальщики пожаловали.
Вороны. Большие, жирные вороны, как кляксы, — падальщики. И не бесы, и не духи. Твари изнанки, питающиеся остатками чужой энергии, полуразумные, полумертвые, но умеющие отлично маскироваться. Я с трудом сдержала вздох. Скоро здесь будут и псы изнанки, может даже совсем мелкие бесы слетятся на остатки силы. Ярослав был прав: слишком много энергии я выпустила сегодня. И я все еще ощущала ее и в венах, и в сознании. Хотелось драться, секса, крови. И снова крови. День обещает быть сказочным.
Нефилим. Чертов нефилим…
Интересно, он зарегистрированный или нет? А если зарегистрированный, то как Совет его проморгал? Это же надо было проморгать такого психа! Да даже по рамкам правил другой стороны он полностью сдвинутый.
— Мара? — окликнул меня Ярослав. — Ты чего притихла?
— Знаешь, я все думаю…
— О, это серьезно, — усмехнулся Гад.
— Ага, а эта шутка стара почти так же, как я, и убога почти так же, как чувство юмора Кита, — скривилась я в ответ, очень нехотя и очень медленно отодвинувшись от Волкова. Надо позвонить Эли. — Мне все не дает покоя чувство, что я где-то видела ублюдка.
— Видела? — Ярослав тут же стал серьезным.
— Да. Не могу нормально сформулировать, но… его улыбка… как воспоминание из прошлого. Или сон. Как-будто что-то нереальное, далекое. Знаешь, когда человек на кого-то похож, возникает примерно такое же ощущение, — я вздохнула, всплеснула руками от досады. Больше я ничего не могла сказать. Только смутное ощущение.
— Не думай об этом, — Яр погладил меня по щеке. — Не старайся. Знаешь ведь, что это худший способ вспомнить.
— Да, — я хотела сказать ему спасибо, но у Змеева вдруг зазвонил телефон, практически истерически заорал. Я вздрогнула. Гад нахмурился, а, взглянув на экран, нахмурился еще больше.
Видимо, кого-то нашли.
Я вздохнула и ушла звонить Эли.
Драться, секса и крови хотелось все еще так же сильно, как и в самом начале.
Черт!
Разговор с собирательницей по старой доброй традиции не состоялся: Эли снова не брала трубку, поэтому пришлось записывать голосовое. Еще одно голосовое я оставила Сан Санычу, не потому что не смогла до него дозвониться, а потому что не хотела затягивать беседу на стандартные полтора часа, час двадцать из которых ушел бы на бессмысленные заверения и уговоры. Саныч хороший мужик, умный, старательный и… правильный. Очень правильный. Слишком правильный. Иногда даже во вред себе. Как с ним работает Гад, я могу только догадываться, но предполагаю, что, как и я, посвящает его далеко не во все.
Я бросила аппарат на кровать и со вздохом открыла шкаф в комнате, стараясь вспомнить, куда же я засунула это дурацкое платье. Вспомнить не получилось, найти с первого и со второго раза тоже, а поэтому, когда Ярослав поднялся в комнату, кончик моего носа торчал из горы тряпья.
Надо бы его перебрать и половину отдать на благотворительность.
— Теперь ты ищешь вход в Нарнию? — выгнул мужчина бровь.
— Нет. Хуже. Ищу творение незабвенной Коко, — вздохнула, разглядывая кучу барахла. — Ты, кстати, в курсе, что она работала на нацистов?
— Нет. За информацию, конечно, спасибо, только при чем зд…
— О, по крайней мере это объясняет живучесть и практичность ее идей. Маленькое черное платье, брюки…
— …зига, — усмехаясь продолжил Яр.
— Тьфу на тебя, — я швырнула в Гада какой-то майкой. Змей ловко ее перехватил, показательно аккуратно расправил и положил на кровать.
— Мне надо уехать, — «повинился» Гад.
— Хорошо, — ответила, выпрямляясь.
— Возможно, я не вернусь сегодня, останусь ночевать в городе, либо загляну домой, либо — прямо в отделении.
— Нашли труп?
— Да, но не понятно пока, наш ли. Ребятам нужна помощь.
— Хорошо, — снова ответила, откидывая волосы со лба.
— Я не хочу оставлять тебя вдвоем с призраком девушки, — губы Гада сжались в тонкую упрямую линию. — Поехали со мной.
— Не могу, — я отрицательно покачала головой. — Я не могу оставить ее здесь без присмотра, да и отель тоже. Здесь постоянно должен кто-то быть.
Волков взъерошил волосы, уголки губ нетерпеливо в раздражении дернулись.
— Шелестова…
— И к тому же, — я сделала шаг к Ярославу, — я не одна, со мной Крюгер.
— Ага, — скривился, не выдержав, Гад, — и целый лес падальщиков. Наш красавец залает их до смерти.
— Почему бы и нет? В конце концов, они с Анубисом просто одно лицо, — как можно более спокойно начала я. — А фараоны считали их живым оберегом.
— Ага, оберег, — не сдавался Гад.
— Яр, — я выбралась из кучи одежды и приблизилась к мужчине — я правда не могу оставить сейчас отель, это правило, которое не нарушается, а тебе надо ехать…
— Звони мне. Звони или пиши каждый час.
Я закатила глаза, улыбаясь.
— Тебе будет некогда.
— Шелес-с-с-това…
— Лучше сам пиши, хорошо?
Мужчина разглядывал меня еще какое-то время, а потом сгреб в охапку и набросился на губы. Животный, дикий голод в каждом движении языка, огонь в глазах, такой яркий и горячий, что практически невозможно терпеть. Жесткий, колючий, твердый поцелуй, как заявление прав, как подтверждение чего-то непонятного, недосказанного…
Он целовал быстро, резко. Его язык атаковал мой, Волков покусывал мои губы, сжимал руки все крепче.
А мне дико хотелось заняться с ним сексом. Безумно. До черных точек перед глазами и ногтей, впивающихся через футболку в кожу Гада.
Черт!
— Если, — я отстранилась, тяжело дыша, дрожа всем телом от едва сдерживаемого желания, — мы сейчас не остановимся, то в ближайший час ты точно никуда не уедешь.
