Через час, когда я уже готов был пнуть слишком нерасторопного и скрупулезного патологоанатома, он наконец-то подозвал двоих своих санитаров, которые все это время рыскали неподалеку, делая снимки местности, и они втроем перевернули девушку.
— Твою гребаную мать, — вырвалось у меня, стоило скользнуть взглядом по спине убитой.
Прекрасно. Просто замечательно!
На спине была вырезана огромная римская цифра три. При чем не просто вырезана, а практически… Не знаю… кожу, мясо, словно вдавили внутрь. Мерзкое зрелище. Кровь давно запеклась, плоть потемнела, края были неровными, ошметки кожи наползали друг на друга. Под левой лопаткой стояло какое-то клеймо. Видимо, девушка была жива, когда его ставили, сопротивлялась, дергалась…
— Что это, по-твоему? — сощурился Сашка.
— Не могу понять.
— Напоминает цветок, — Федор Алексеевич осторожно растянул кожу вокруг ожога. Изображение стало немного четче.
— Лилия, — нахмурился я.
— Если эта третья, где две другие?
— Она не третья, — покачал головой.
— Почему? — нахмурился Сашка, оторвавшись от разглядывания спины несчастной.
— Слишком просто. Он скрупулезен и дотошен. Очень терпелив и считает себя гением недоделанным. Думаю, не ошибусь, предположив, что он пытал ее несколько дней, прежде чем убить. Тут явно что-то другое, и мне очень хочется понять что.
Я потер лоб, отошел от тела. Толпу удалось почти разогнать, осталась парочка зевак. Я оглядел двор. Ничего особенного: обычный спальный район, лавочки, припаркованные тачки, несколько детских площадок, наверняка со следами жизнедеятельности домашних животных.
Дворники… И бомжи.
— Надо бы опросить дворников и местных бомжей, — словно прочитал мои мысли Саша. — Местную гопоту, если такая есть, и гастеров.
— Гастеры с тобой разговаривать едва ли станут, — фыркнул. — Но попробовать можешь.
Назад в отделение мы вернулись только под вечер, отчитались перед Сухарем и разбрелись по домам. Опросы свидетелей пока ничего не дали: слишком много было зевак и почти полное отсутствие тех, кто видел хоть что-нибудь. Технический отдел сейчас обрабатывал изъятые у многочисленных владельцев смартфонов фото. Медэксперты занимались телом и туевой тучей того дерьма, что было найдено как на самой площадке, так и вокруг нее.
В качестве приятного разнообразия этим вечером дома меня никто не подкарауливал. Я с невероятным наслаждением и каким-то детским ехидством закинул в кастрюлю пачку пельменей, спокойно сходил в душ, включил Боба Марли ровно на ту громкость, когда соседи еще не возмущаются, а тебе уже прекрасно, и сел ужинать, залив полуфабрикаты густым слоем майонеза и кетчупа. Все-таки счастье в жизни есть.
Часы пробили полпервого, Боба Марли в динамиках сменил Хозиер, а я набирал номер Крока, собираясь вытрясти из него всю душу и за то, что так ничего мне не прислал по коллегам, и за то, что спалил перед начальством.
Гений компьютерного взлома поднял трубку только гудке на десятом и тут же принялся извиняться.
— Слав, прости, — каялся хакер недоделанный.
— Где мои материалы? — проигнорировав заход, спросил я, вертя в руках вилку с последним пельменем.
— Завтра с утра будут уже у тебя, я как раз заканчиваю.
— Уже лучше, есть там что-то интересное?
— На первый взгляд нет: вполне себе обычная ментовка с вполне стандартным набором отклонений, прегрешений и нарушений. Никто в психушке не лежал, даже к психологу не обращался. Было несколько срывов, закончившихся отпуском. Один у Дубинина, у Инессы — два, один у Сухаря. В общем, тебе надо посмотреть самому. Все, что мог, я нарыл.
— Подожди, — сощурился, отложив в сторону вилку. — Все, что мог, и все — это разные вещи. Есть закрытая информация?
— Пара дел у Сухаря. Я как раз в процессе их «открытия».
— Старайся, Крок, старайся. С этим разобрались, — последний полуфабрикат пошел так же хорошо и легко, как и предыдущие. — А теперь что там с Марой Шелестовой? Какого хера ты заложил меня Санычу? И что там такого в ее деле?
— Волков, не могу, — вздохнул Крок. — Ничего не могу сказать. Вся доступная информация на нее — это то, что я тебе уже прислал.
— И? — протянул, запихивая тарелку в посудомойку.
— Я попробовал покопать на ее отель. Попытался залезть к ним в сеть.
— И? — терпение мое было строго дозировано. И сейчас очередная порция стремительно подходила к концу.
— И тут меня и спалили, — почти обиженно признался гений. — Причем спалили дважды. Сначала кто-то внутри самого отеля отбил. Потом наши.
— А Саныч тут при чем?
Разговор глухого с немым.
— Твоя Мара мне систему повесила, Волков! Грубо сработала, но эффективно. И сверху еще надавали.
— Ущерб возмещу, не ной только. Бесишь. Скажи лучше, ты хоть что-то найти успел?
— Счета за коммуналку и какие-то документы. Сейчас, — послышалось кликанье мышки. — Во, у нее двое племянников. Близнецы.
— Ты бесполезен, Крок, — констатировал неоспоримый факт, прислоняясь спиной к холодильнику.
— В следующий раз сам будешь рыться, — огрызнулся парень.
— В следующий раз я найму действительно профессионала. Хоть что-то интересное найти удалось? — ненадолго повисла тишина.
— Близнецы ее на дому учатся. Им по четырнадцать, прикреплены к сто двадцать пятой. Могу назвать имя классного руководителя, она их с пятого ведет.
— Почему на домашнем?
— По состоянию здоровья. Но чем конкретно болеют, сказать не могу.
— Мара… наша, — озвучил я свои мысли. — Поищи в этом направлении.
— А то я не догадался, — как-то нервно почти пропищал парень. — Ты не понимаешь, что ли? Хмурые дядьки сурового вида обещали мне голову оторвать и в задницу засунуть, если я хоть дернусь в этом направлении.
— А ты не дергайся, Крок. Ты скользи, как мыло в жопе, — хмыкнул, открывая свой ноут. — Поверь мне, я гораздо хуже тех дядек.
— Сволочь ты, Волков.
— Гад, — поправил. Повисла тишина, только отчетливое сопение доносилось из динамика. — Ладно, Крок, расслабься. Не пускают — и черт бы с ним. Подними мне дело пятнадцатилетней давности, Гомельского Художника.
— Э-э-э…
— Отличная реакция. Молодец.
— Сделаю, как только с Сухаревым закончу.
— Нет. Займись этим сейчас, подполковник подождет, и все остальное тоже.
— Сделаю. К утру точно.
— Все, давай, успехов, — я отключился, вставил в ноут флэшку и открыл первый попавшийся документ.
Что за…
Эта инфа была именно с той карты, которую Сухарев просил передать хозяйке отеля. Аккуратная экселевская таблица с фамилиями, именами и датами рождения и смерти, очевидно с краткими описаниями причин смерти и какими-то непонятными пометками — символами. Квадратики, кружочки, галочки и снова цифры напротив них.
