Я продолжала пытаться дозвониться до Элистэ.
— Шелестова, — наконец-то прозвучал ее недовольный голос в трубке, — я смотрю, слово «нет» отсутствует в твоем активном словаре.
— Громова, я обычно люблю твои ехидные комментарии, но не сегодня. У меня, кажется, проблема.
— Излагай, — донеслось уже более напряженное.
— Ты не отправляла ко мне недавно некого Антона Измайлова? Высокий, русый, в очках, немного угловатый. Тонкие губы, нос немного с горбинкой, постоянно потирает большим и указательным пальцем на левой руке друг о друга, как будто солит что-то. Он доктор…
— Нет, — не дослушала девушка. — Таких не было. Я вообще к тебе никого не отправляла.
— Черт, — выругалась я, рассеянно разглядывая проезжающие мимо машины и пейзаж за окном. Еще минут десять — и отель. — У меня бесхозный, очень странный постоялец.
— В каком смысле «странный»? — насторожилась девушка.
— Во всех. Мне сейчас не совсем удобно говорить, но, возможно, понадобится твоя помощь.
— А ты не паникуешь раньше времени? — раздалось неуверенное. — Они ведь нередко и без меня к тебе приходят.
— Я очень надеюсь, что это так. Но… Он вчера «потерял» ключ. И я уверена почти на сто процентов, что сделал это специально.
— Глупость какая-то… Зачем?
— Сама не пойму пока, — потерла я кончик носа. — Ничего, кроме превращения в… ты сама знаешь кого, ему это не даст.
— Но браслет на нем, — пробормотала Эли.
— Да.
— То есть способность взаимодействовать с другими живыми существами осталась. Они могут его видеть, слышать.
— Да. Но из отеля он не отлучался, Кит проконтролировал. Так что это все равно бессмысленно. И ключ я нашла.
— Могу приехать, если надо, — переполошилась Эли.
— Не стоит, — покачала я головой. — Но за предложение спасибо.
— Как скажешь, — отозвалась Эли. — Держи меня в курсе и будь осторожнее. В городе хрень какая-то творится.
— В каком смысле? — нахмурилась я.
— Смертей много странных.
— Учту, но поговорим об этом потом.
— Как скажешь, — усмехнулась девушка. — Этот мир сгорит в огне, детка. И никто не хочет взять на себя вину[1], - пропела она перед тем, как отключиться.
Я фыркнула. Ведь может же петь почти приличные песни более чем приличным голосом. Но нет. Тянет ее на всякую муть.
Я бросила телефон в рюкзак, достала кошелек: мы почти подъехали к отелю.
Из машины я почти выскочила, добежала до парадной двери, влетела внутрь.
— Кит! — крикнула, хватая Крюгера, вылетевшего мне навстречу, за ошейник.
Панк появился из коридора первого этажа, плотно закрыл за собой дверь. На Ките красовались драные джинсы с цепями и металлическими клепками на швах и футболка с Prodigy, зеленый ирокез сегодня был каким-то особенно кислотным.
— Он сейчас помогает теть Розе на кухне, а до этого пробовал незаметно выскользнуть из «Калифорнии».
В голове лихорадочно завертелись мысли. План созрел моментально.
— Думаешь, Антон слышал, как я приехала? Как звала тебя?
— Нет. Теть Роза делает котлеты. На кухне шумит мясорубка, — махнул парень рукой в сторону дверей ресторана.
— Прекрасно, — улыбнулась я. — Не держи его. Будем ловить на живца.
— Мара… — покачал головой Кит.
— Господи, Кит, ты панк или четырнадцатилетняя ванилька? Где твой дух авантюризма?
— Мара, ванильки — это прошлый век, — весело заметил Костя, спускающийся по лестнице, за ним шагала такая же улыбающаяся Ксюха. Довольные моськи близнецов наводили на определенные мысли.
— И что это значит? — притворно нахмурилась я.
— Мы хотим с тобой, — просто пожал Костя плечами, незаметно от панка мне подмигнув. — Антон явно задумал какую-то пакость. Нам любопытно.
— Ну нет, — всплеснул руками здоровяк. — Вас я точно никуда не пущу.
— Почему это? — притворно нахмурилась Ксюха, наступая на Никиту.
Я подавила улыбку, подмигнула близнецам в ответ и начала незаметно отступать к двери. Крюгер держался рядом, все это время не издавая ни звука.
Ксенька и Костя полностью завладели вниманием бугая, а мне в это время удалось выскользнуть за дверь.
И уже через пять минут я выгоняла тачку Кита из гаража, а рядом, на переднем сидении, повизгивал от радости пес.
Сообщение от детворы пришло еще минут через десять: Антон вышел из отеля. А следом за этим пришло и смс от Кита с обещанием меня придушить, когда вернусь. В ответ я отправила смайлики и завела мотор, с интересом гадая, куда понесло нашего доктора.
Я тащилась за Антоном со скоростью мертвой черепахи до первой попавшейся заправки. Он снял с себя браслет сразу же, как только вышел на трассу. Шел быстро, но по сторонам не глядел, плетущуюся сзади меня не замечал.
На заправке доктор сперва какое-то время побродил между машин, заглядывая то в одну, то в другую, прежде чем определиться с выбором, а потом, найдя подходящую, проскользнул на заднее сидение.
Хозяин серебристого Range Rover вернулся еще через несколько минут, сел в машину и направился в сторону области.
Все чудесатее и чудесатее.
Мы ехали около часа. Крюгер то ли угомонился, то ли его укачало, но вел себя большую часть пути тихо и порядочно, даже слюни на обивку не пускал. За окном мелькали деревья, изредка попадались встречные машины, в динамиках надрывались, воя о несчастной неразделенной любви, очередные поющие трусы российской, прости господи, эстрады.
Мы проезжали повороты, съезды, какие-то деревеньки с покосившимися домиками, заброшенными участками и заросшими садами. Старые, давно покинутые хозяевами дачи и дома, потемневшие от времени заборы, выцветшая под дождями и снегами краска… Это тоска, почти такая же, как на железнодорожной пригородной станции в три утра, когда ветер тащит по асфальту пустые сигаретные пачки, целлофановые пакеты, окурки… И никогда вместе, всегда по отдельности. И они уныло шуршат, будто плачут или шепчут, или стонут. Пахнет вокруг мочой, кислым пивом, водкой. Если не повезет и рядом окажется бомж, к этим запахам примешивается и запах немытого тела, перегара, болезней и, конечно, креозота, которым пропитаны шпалы.
Романтика дорог, дери ее…
В том числе и такая. Убогая, тоскливая.
И домики эти, и деревеньки такие же, но тем не менее прекрасные. Каждая по отдельности и все вместе.
Я тряхнула головой, порылась в бардачке у Кита и выудила несколько дисков, вставила первый попавшийся и подпрыгнула на сидении, когда по барабанным перепонкам шарахнули первые аккорды I’m still standing.
