Антон сидел на скамейке рядом с яблоней и бездумно разглядывал клумбу перед собой. У него хватило ума снять браслет, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания любопытных соседей.
— Измайлов, — позвала убогого, — иди сюда.
Супружеская пара стояла на крыльце, обнимая друг друга, пытаясь увидеть того, кто вломился к ним сегодня с такой поразительной наглостью.
Человеческий эгоизм все-таки бесконечен.
Антон подошел к крыльцу, замер возле ступенек, поколебался какое-то мгновение под моим испытующим взглядом, но все-таки поднялся.
— Браслет надень, — кивнула на руку, становясь так, чтобы по мере возможностей загородить бестолкового призрака.
Он снова поколебался несколько секунд, но просьбу все же выполнил, становясь видимым и слышимым теперь и для Вениаминовых.
Оба снова вздрогнули, стоило Измайлову проявиться окончательно.
— Извиняйся, чудовище, — процедила, оглядываясь по сторонам.
Антон издал какой-то неопределенный булькающий возглас, потоптался на месте, но все-таки выдавил из себя скупое «извините». Я тут же сорвала с его руки браслет, позвала Крюгера и направилась на выход. Хватит на сегодня. И с супружеской пары, и с меня тоже явно хватит.
Крюгер устроился на переднем сидении, чем заслужил мою безмолвную благодарность, спася от необходимости ехать рядом с Измайловым и выслушивать то, что он, возможно, собирался сказать. Не то чтобы я его не понимала, не то чтобы я его осуждала, но я просто устала от присутствия этого мужчины в собственной жизни. Сегодня его было много. Слишком много. А мне хотелось собраться с мыслями и разложить все по полочкам. Антон, скорее всего, занимался тем же, потому что на протяжении всего обратного пути к отелю попыток заговорить не делал, смотрел в окно и хранил молчание.
Вот и отлично.
Перед самым выездом от Вениаминовых я написала домашним сообщение, чтобы они не волновались, а по приезду обнаружила пустой отель. Кит взял мою раздолбайку и повез мелких и тетю Розу по магазинам.
Ключ Измайлову я вернула только в отеле, засунула в карман спортивного пиджака и развернулась в сторону кухни. Очень хотелось кофе и есть, да и Крюгеру я обещала вкусняшек. Пес действительно себя хорошо вел. Антон безмолвной тенью маячил где-то сзади.
Через час, сытая и довольная, я, сидя на барной стойке, кидала оттуда Крюгеру собачье печенье и лениво потягивала кофе, с улыбкой наблюдая за не верящим в свое счастье псом, глотающим лакомство не жуя. Антон стоял возле окна, опираясь плечом о стену. Я ждала, когда же у него хватит смелости заговорить.
— Я поступил правильно, — наконец-то отмер призрак. — Вениаминов игнорировал меня и насмехался все то время, что я пробыл аспирантом, а с его легкой руки и вся кафедра. Я был всеобщим посмешищем. Местным клоуном и сумасшедшим. Мое имя чуть ли нарицательным не стало.
Он говорил тихо, но твердо, прятал руки в карманах и не смотрел мне в глаза.
Стыдно. Измайлову все-таки было стыдно и по-прежнему обидно.
— С чего все началось? — склонила голову набок, бросая Крюгеру последнюю на сегодня печеньку.
— С того, что мне просто показалось, — взъерошил мужчина волосы.
Вопрос он понял правильно. Едва ли человек науки, тем более психологии, возьмется писать докторскую на подобную тему просто так. Должно было что-то случиться.
— А может и не показалось. У меня двоюродная сестра умерла четыре года назад. Мы не были особенно близки… Но да, она ни с кем не была особенно близка — тяжелый человек, непростой характер. Но общалась Лизка со мной чаще, чем с остальной семьей. Знала, что выслушаю всегда. Может и не помогу, но выслушаю, — Антон засунул руки в карманы, уставился в пол. — Я напился в тот вечер, когда ее увидел, страшно. Никогда столько не пил, а тут наклюкался до потери сознания.
— Повод был?
— Нет, — пожал мужчина плечами, очки съехали ему на самый кончик носа, но он, казалось, совсем этого не замечал. — Просто как-то навалилось все. Знаешь, — посмотрел Измайлов на меня исподлобья, — бывают такие дни, когда жизнь — дерьмо, все вокруг — дерьмо и ты сам — дерьмо.
— Знаю, — кивнула, криво усмехнувшись.
— Вот тот день был именно таким. В общем, я надрался тихо и так же тихо доплелся до дома. А там, во дворе, на качелях, увидел Лизку. Она раскачивалась и улыбалась, фонари горели, деревья шумели, где-то пиликала сигнализация, телек у бабы Ани, как всегда, орал. Я очень хорошо все это запомнил. И она… Лизка… на качелях сидела и улыбалась. На меня смотрела.
— Подошел?
— Попробовал, — вздохнул Антон. — Но я был пьян, ноги заплетались, перед глазами все плыло. Чуть не упал, пока пытался через ограждение перелезть. Знаешь, все еще не понимаю, зачем на детских площадках эти ограждения ставят. Сущий бред…
— Мы любим заборы, кажется, что так безопаснее, и никто не видит.
— В общем, когда я выпрямился, качели были пусты. Я постоял еще немного, пытаясь в себя прийти, а потом домой пошел, рухнул на кровать и отрубился. Я бы все списал на белую горячку, но Лизка приходила еще несколько раз. То в зеркале ее видел, то за столом моим сидела…
— Чего хотела, понял? — спросила, отпивая кофе — любимый латте с корицей и амаретто.
— Хотела, чтобы с матерью ее помирился. Постоянно фотку нашу общую из альбома доставала и передо мной клала. Дичь просто. Собственно, после этого все и завертелось. Я начал исследования проводить, эксперименты на себе ставил, таких же, как я, искал. Столько психов перевидал, не поверишь. Но попадались среди них такие же, как и я, которые действительно что-то видели. Я дальше полез в возможности мозга, пластичность психики, внушаемость и прочее, прочее, прочее. О тебе и о твоем отеле, кстати, от Соколовского узнал, помнишь такого?
— Помню, — кивнула.
У Соколовского два года назад умерла бабушка. Прекрасная бойкая жизнерадостная старушка. Одно ее огорчало — неустроенная личная жизнь внука. Всем миром устраивали.
Я улыбнулась.
— Ничего, на самом деле конкретного Влад не сказал, просто объяснил, что есть некое место и некий человек, который помогает… Я пробовал тебя найти, но ничего не вышло. А потом забыл просто, но список того, чего хочу, все-таки однажды составил. Тогда мне казалось это забавным. Мне тогда вообще многое казалось забавным, да и… сам, наверное, не до конца верил во все… Просто, знаешь, наконец-то в жизни появилось что-то новое, интересное, то, что меня действительно захватило.
— Знаю. Помирился? — спросила, допивая кофе.
— С кем?
— С теткой.
— Нет.
Идиот.
— А придется, — снова улыбнулась я, спрыгивая со стола.
— В смысле?
— Ну, ты же, надеюсь, не собираешься всей кафедре доказывать, что призраки существуют?
