- Доброе утро, Лис, - тяну, поглаживая узкую спину. – Голодная?
- М-м, - невнятно отвечает Эли и приподнимается надо мной, очерчивает кончиком указательного пальца мои губы, кусает подбородок, коротко целует, заглядывая в глаза, и ложится назад. – Очень. Но я не хочу двигаться.
Короткий смешок вырывается из моей груди. Что-то странное давит и распирает изнутри. Что-то непонятное.
- У тебя еще десять минут, - бормочу в ответ, рассматривая макушку. Спина Лис влажная от пота, волосы в беспорядке.
Мне нравится.
И я готов проваляться так вечность, но…. Нам надо поговорить. Нам надо очень серьезно поговорить.
На кухне мы появляемся только через двадцать минут, я усаживаю Лис на остров, вручаю ей кружку и мобильник, делаю себе новый чай.
- Холодильник пуст, закажи что-нибудь, - вклиниваюсь между разведенными ногами, целую шею. Мне нравится, как Громова смотрится здесь, в моем доме. Мне нравится, что она в домашней одежде, что потягивает чай из моей кружки, что все еще растрепанная, с моими засосами.
Ради этого, пожалуй, стоило пасть…
Какая-то… непривычная, несвойственная мне мысль. Ну да ладно.
- Дашку ты тоже собираешься кормить из доставки?
- М-м-м, - очень осмысленно тяну в ответ.
- Зарецкий, ты не приспособлен, - качает Эли головой, зарываясь пальцами мне в волосы, заставляя отстраниться, проводит вдоль скул. – Совершенно. Нам надо в магазин.
- В магазин? – я зависаю, смотрю в смеющиеся лазоревые глаза и зависаю. У меня на роже все написано. Я не был в магазине… Сколько?
- Ага, - улыбаясь, подтверждает Громова свои слова кивком. – Люди так делают, ходят в магазин, покупают продукты, потом из них готовят. Я понимаю, что ты всесильный падший и все дела, что тебе не до мирских забот, что…
- Сдаюсь, - обрываю Лис. – В магазин так в магазин. Но ты голодная, - хмурюсь.
- Сколько еще проспит маленькая верховная? Точнее, пожалуйста.
Я прислушиваюсь к себе, потом тянусь к Лебедевой.
- Часа три. Три с половиной.
- Мы успеем, - Эли проглатывает остатки чая, спрыгивает с острова и тянет меня наверх, переодеваться. – Твоей мелкой и так непросто, - бухтит она, склоняясь к своей сумке, - новый дом, новые непонятные способности и обязанности, новая ответственность. Оставь ей хоть что-то привычное.
- Еду? – поворачиваюсь я от шкафа.
- Для начала, - кивает Лис, поднимаясь. – Я знаю, о чем говорю, - стягивает измятую мной футболку и штаны, влезает в водолазку, продолжая что-то объяснять. А я не слышу. Я смотрю на то, как она переодевается, и меня снова клинит. Очередная fatal error и синий экран в башке. Я…
- Я освобожу тебе… полку, - выдаю, сглатывая что-то огромное и тяжелое. Оно ухает в желудок, продирает по гортани. И остается там, колется и ворочается.
Эли поднимает ко мне взгляд от брюк в руках. Тоже зависает на несколько секунд, губы складываются в удивленную «о».
Осторожно кивает.
Остальные сборы проходят быстро и в молчании. Мне хочется залезть к собирательнице в голову и узнать, о чем она думает, но я понимаю, что делать этого не стоит. Не сейчас, по крайней мере. У порога дома я уже привычно прижимаю Громову к себе.
- Куда?
- Туда, где есть продуктовый и какой-нибудь фаст-фуд, - немного склоняет Лис голову набок. – Поедим, а потом ты приобщишься к жизни простых смертных.
Я фыркаю.
- Как пожелаешь, Эли из Изумрудного города, - обхватываю ее теснее и мерцаю.
- Однако! – усмехается Лис, открывая глаза и оглядываясь. – Мужской или женский?
- Полгода назад был мужской, - растягиваю я губы в улыбке. – Или ты хотела появится из воздуха прямо посреди толпы? Приобщиться к людям с огоньком? – я поворачиваю ручку за спиной Лис и подталкиваю ее к выходу.
У раковины моет руки какой-то мужик. Он косится на нас, но от комментариев воздерживается. Эли с трудом сдерживает смех, он плещется в ее глазах, дрожит в уголках губ.
Я беру Громову за руку и вывожу из туалета, веду к ближайшему кафе.
- Рассказывай, - откидываюсь на спинку кресла, когда официант исчезает из поля зрения и слышимости. Громова меняется в лице, едва заметно напрягается, поглаживает ножку бокала с водой.
- Ну-у-у, - тянет задумчиво через какое-то время, - твой монстр у Ховринки, а Игорь мертв.
- Очень содержательно, Лис, - сжимаю я переносицу, - а главное, все сразу понятно стало.
- Я не знаю, как рассказать так, чтобы было понятно, Аарон, - морщится она. – Скорее всего потому, что мало что понимаю сама.
- Ты, главное, начни, - качаю головой.
Эли вздыхает, оставляет бокал в покое, прячет руки под столом. Снова молчит какое-то время, пытаясь что-то найти в моем лице.
- Мне позвонил Игорь, разбудил, - начинает в итоге. - Говорил что-то бессвязное, спрашивал о трупах, но…
- Что?
- Спрашивал так, как будто заранее знал, что я отвечу. Как будто знал, что происходит. Он хотел встретиться, поговорить. Толком ничего не объяснил. Бормотал только, что он предупреждал совет, а они не послушали, что не поверили ему, пытался выяснить, как глубоко в этом я, сколько дней прошло с момента моего последнего контакта с… этим. Просил, чтобы я не приходила за следующей душой, если она появится в списке, пока мы не поговорим.
- Кто-то появился?
Я очень стараюсь, чтобы голос звучал как обычно, очень стараюсь сдержаться. Но мне хочется встряхнуть Громову пару раз, потому что я не чувствую в ней страха, даже намека на легкий испуг, как будто она не понимает, не осознала до конца, насколько близка была к…
- Нет. Кроме Игоря никого, но его я забрала, - Эли снова кладет руки на стол, растирает, как будто замерзла, ежится.
Забрала… Черт!
Приходится сделать несколько вдохов и выдохов, чтобы успокоиться.
- Почему он хотел встретиться в Ховринке? – я подаюсь вперед, перехватываю ладони Эли, прячу в своих. Ее пальцы и правда холодные, почти ненормально.
- Он предлагал сначала на Чистых, но до Чистых я бы не успела добраться. Знаешь… - она останавливается, ускользает от меня на миг куда-то в себя.
- М-м-м?
- Он явно от кого-то убегал. Очень торопился, говорил… как будто совсем тронулся. Это я тебе сейчас все немного упрощаю… А Игорь…
- Еще хуже, чем в баре?
- Да, хуже, - соглашается Лис. – Говорил, что все в цепочке: ведьмы и собиратели, что все очень логично, если подумать, что следующим будет собиратель, потому что Лесовая от него ускользнула. И что он очень злится по этому поводу. Говорил, что все началось именно в Ховринке, хотел мне что-то показать там.
