А он все еще нависает, сверлит Эли тяжелым взглядом. Бесит.
Меня и ее.
- Лучше скажи, кому ушел список?
- Лизе и Паше, - трет переносицу Доронин. Элисте кивает и снова откидывает голову на спинку дивана. Выглядит расслабленной, но это только видимость.
- Полагаешь, - тянет Громова, - урод, который убил ведьм, начал с Ани?
- Похоже на то, - разводит смотритель руками, снова протискиваясь на свое место. Он точно растолстел еще больше, садится в кресло тяжело, чуть ли не кряхтя, снова переплетает пальцы. – И никто, кроме тебя, подобных трупов больше не находил.
- Подожди, - останавливаю я Глеба, - если душу Лесовой должны были забрать, как и остальные – она есть у кого-то в списке?
- Мы сейчас проверяем, - сухо бросает Доронин, сверля взглядом Элисте. Морщится, потому что совсем не горит желанием отвечать мне. – Ты же понимаешь, почему я задаю эти вопросы, Громова? Понимаешь, почему ты здесь сегодня?
- Да, - спокойно кивает Лис, так и не поднимая головы со спинки старого пыльного дивана. Седые волосы все еще блестят от капель дождя. – Потому что кто бы это ни был, это был кто-то из своих. К собирателю сложно даже просто подобраться, не то что убить. Но я этого не делала, - пожимает она печами и все-таки встречает взгляд смотрителя, поднимая голову. – Вы нашли ребенка из машины Карины?
- Нет.
Я хмурюсь, думаю над тем, стоит ли Доронину говорить о том, что я знаю о Лесовой? Стоит ли делать это сейчас?
Проблема в том, что, кажется, кто-то настолько туп или настолько болен, что решил поохотиться на моей территории. И я не горю желанием отдавать дело в руки совета. Даже если им будет заниматься Гад.
- А с Игорем ты давно общался, Глеб? – спрашиваю, обнимая Громову за плечи. В этом жесте чистая демонстрация, ничего больше. И, судя по взгляду Доронина, он все понимает правильно. Сложно, на самом деле, не понять – намек более чем прозрачный.
- Последний раз полгода назад. Почему ты спрашиваешь?
- Игорь приходил в «Безнадегу»…
- И у него была дикая просьба, - добавляет Эли, прислоняясь ко мне, почти так же, как в баре несколькими часами ранее. Я чувствую, как расслабляется ее спина, чувствую даже через ткань куртки. Хотя этот ее жест тоже чистая показуха. – Он хотел увидеть мой список.
- Каким образом? – Доронин снова весь подбирается, напрягается, подается вперед, в лице прибавляется эмоций, в глазах – заинтересованности.
- Понятия не имею, - пожимает Громова плечами. – Возможно, хотел, чтобы я прочитала ему имена. Он кого-то искал, Глеб.
- Он искал свою дочь, Эли. – смотритель почти разочарованно откидывается на спинку кресла. - Мы оба это знаем… - качает головой.
Пять лет назад Алина пропала. И с тех пор Озеров стал медленно, но верно съезжать с катушек. Все еще надеялся ее найти.
Надежда – самое сильное, самое глупое и самое мучительное чувство. Она не горит, она тлеет, как угли. Вот только ты на этих углях жаришь собственное сердце. Игорь… засунул его туда не раздумывая. Выдрал, обернул в фольгу и швырнул не глядя.
- Не думаю, - не спешит Лис соглашаться. – Игорь… - и обрывает себя на полуслове, о чем-то задумавшись, не торопится ничего говорить.
И я, и Доронин ждем продолжения, кажется, что с одинаковой жадностью.
- Эли? – спрашиваю в итоге. Спрашиваю, потому что о том, зачем Игорю понадобился список, я совершенно ни черта не знаю. Бывший смотритель как-то не удосужился сообщить. А я не удосужился выслушать. А теперь я не сомневаюсь, что все, что происходит, связано. Дашка, ведьмы, мертвая собирательница, Игорь, возможно, даже Кукла. Осталось только понять, как именно это связано и при чем тут Лис.
- Кажется… он больше не верил в то, что Алина жива, в то, что он сможет ее найти. Похоже, Игорь ищет тех, кто ее забрал…
- Если ее кто-то забирал, - качает Доронин головой.
- Игорь так считает, - пожимает Эли плечами. – Он просил меня просмотреть список, поискать что-то, что выбивается из обычного дерьма. Не знаю, почему искал именно среди моих душ. В конце концов, я не единственная в этом новом проклятом Вавилоне, кто имеет дело с убийствами.
- Что-то нашла?
- Нет, - немного устало вздыхает Эли. - Ни среди старых, ни среди новых я ничего не увидела, но… - она резко поворачивает ко мне голову, смотрит в глаза. Взгляд ошарашенный, не дышит. Лис замирает, застывает, почти каменеет.
- Но… это было до того, как ты приехала на труп Карины, - говорю вместо Громовой.
- Да, - отмирает Эли, снова смотря на Доронина.
- Твою ж… - бесится смотритель. – Пора подключать контроль, - бормочет едва слышно и тянется к трубке. Но прежде, чем набрать номер, вскидывает голову, будто очнувшись на миг, будто поднявшись из глубины на поверхность, чтобы глотнуть воздуха и снова погрузиться, - я хотел попросить Ковалевского присмотреть за Эли… - начинает Доронин, рассматривая нас. Меня и Эли. Эли и меня. Я почти слышу скрип шестеренок в его голове.
Красная трубка у уха, палец зажимает рычаг, из-под пиджака торчат замызганные рукава рубашки. Вчерашней.
Доронин еще не был дома. И, кажется, сегодня уже не попадет.
- …но, надеюсь, в этом нет необходимости.
- Нет, - киваю согласно и поднимаюсь на ноги, утягивая Громову за собой. – Набери, когда будет время поговорить о Кукле, - Доронин вздергивает брови. – О Варваре, - добавляю и беру Громову за руку. Надо торопиться – нам еще вещи собирать. Ее и ее кота. – А я уверен, что поговорить о ней тебе захочется.
Глеб рассеянно кивает, и мы скрываемся за дверью. Хочется побыстрее убраться отсюда. Смотрители всегда навевали на меня смертную тоску. Ничего не могут по факту, но стараются отчаянно. Наблюдать за их жалкими попытками привнести каплю порядка в туеву тучу хаоса надоедает очень быстро.
А сейчас…
Не только кабинет Доронина, но и все здание не особенно изменилось. Я замечаю неудавшиеся попытки скрыть под штукатуркой старые трещины в стенах, под относительно новым, но уже затоптанным ковролином – разбитый кафель, те же лица в коридорах, те же цветы в горшках под окнами и на лестнице, те же шорохи.
Даже смешно… Словно здание отражает суть того, что из себя представляет отдел: говно в цветной обертке.
Стены сжимают. Мне тесно тут.
И я с удовольствием вдыхаю полной грудью, сырой промозглый осенний воздух, когда мы с Эли наконец-то оказываемся на улице. Хочется расправить плечи, может, даже крылья.
- Сколько тебе нужно времени, чтобы собраться? – спрашиваю, притягивая Громову к себе. Она все еще напряжена, смотрит на дорогу за шлагбаумом и снующие по ней машины.
- Куда собраться? – не сразу отвечает собирательница. Лис где-то в своих мыслях, не со мной.
