Глава 14
Аарон Зарецкий
Эли собирается как-то слишком быстро. Морщится, ворчит, но собирается. В какой-то момент даже складывается ощущение, что кота она собирает в два раза дольше, чем себя: миски, еда, лежак, туалет и наполнитель, еще какая-то уродская ободранная палка, мыши и мячики. Да. Шмоток у бомжа однозначно больше, чем у собирательницы.
Она ничего не говорит, никак не комментирует то, о чем я ей рассказал. Я даже не понимаю, что Лис обо всем об этом думает, ушло ли напряжение, которое сидело в Громовой с того момента, как я показал крылья.
Кажется, что Эли такая же, как всегда.
- Как быть с моим сладким мальчиком? – спрашивает она, заходя в гостиную, запихивая в рюкзак зубную щетку. Видит по моему лицу, что я не понимаю, о чем речь, снова едва морщится. – С моим мотоциклом, Аарон, он остался возле здания контроля так же, как и твоя тачка.
- Заберу его завтра, - отвечаю осторожно, наблюдая за выражением лица Лис. Продолжаю ни хрена не понимать. – О чем ты думаешь?
- О том, что мне странно переезжать, - отмахивается Громова, сосредоточенно окидывая взглядом комнату. – Не понимаю, что брать. Не знаю, как буду чувствовать себя на… чужой территории, - Эли опускает руки, и рюкзак грохается о пол. - Кажется, что будет неловко и неудобно. Хотя и не понимаю, почему. На самом деле мне уже неловко и неудобно.
Откровенность Громовой бьет наотмашь по морде. Я не ожидал от нее осуждения или полного принятия меня и моей истории, но и такого поворота тоже не ожидал.
- Мы бы все равно рано или поздно съехались, Эли, - щурюсь я. – Иные и люди в отношениях так делают.
- Ага, - кивает она рассеянно и подхватывает ноутбук со столика. – Ключевое слово «в отношениях», а не потому, что по городу раскидывают трупы иных с непонятным дерьмом внутри вместо душ. С другой стороны, это хоть как-то примиряет меня с необходимостью переезда.
- Лис…
- Ну… все это, - она обводит неопределенно комнату рукой, отрывается на миг от заталкивания в рюкзак ноута, встречается со мной взглядом, - выглядит именно так, как ты и описал. «Двое влюбленных голубков решили жить вместе, чтобы потом, возможно, создать ячейку общества», – Громова опять кривится. - Я забираю кота и свои вещи, ты отдаешь мне ключи от квартиры с дебильным брелоком в виде мишки и освобождаешь место в шкафу и полку в ванной. Слишком нормально… Нормально до тошноты. В общем, маньяк вносит хоть что-то привычное во весь этот раздрай.
- Чтобы было еще привычнее, - усмехаюсь, замечая в индиговых глазах искорки смеха, - напомню, что дома у меня будущая верховная с даром, который она пока не может контролировать.
- Кстати об этом, - Эли немного склоняет голову набок, - ты действительно собираешься встретиться с ковеном?
- Да.
- Они могут почуять Дашку через тебя, - хмурится Лис. – Лучше послать их сразу.
- Задолбаюсь посылать каждую ведьму в ковене, Эли, - усмехаюсь. – И…
- Что?
- Мне надо знать, что сейчас происходит, понимать, что собираются делать ведьмы, и все ли в курсе или только пока только северный. А Дашку они не почувствуют, я об этом позаботился.
- Если Дашка набирает силу, значит, оставшиеся верховные начали угасать, Аарон. Здесь не так уж много вариантов, - прищелкивает Эли языком, закусывая губу.
- Она пока закрыта, - я поднимаюсь на ноги и забираю у Лис рюкзак, с усилием, но все же заталкиваю в него ноутбук. – Закрыта полностью. Ты все собрала?
- Наверное, - отмахивается Громова. – Остался только Вискарь, - и возвращается к прежней теме. - Если убьют еще одну верховную, то твоей подопечной вряд ли что-то поможет, Зарецкий. Без обид, - добавляет ехидно.
- Без обид, Громова, но у меня нет уверенности, что охота идет именно за верховными. Как выяснилось недавно, собиратели тоже в стороне не останутся.
- Дай-ка подумать, - Лис картинно прижимает указательный палец к щеке, - мертвых ведьм две штуки, мертвых собирателей одна штука. А теперь прислушайся, - скрещивает она руки на груди.
- И что я должен услышать?
- Шарканье и кряхтение, - широко улыбается Элисте, - это хромает твоя логика.
- Громова, не нарывайся, - качаю головой. – Сажай своего кота в клетку и пошли, этот день был удивительно долгим, и ты уже один раз успела свалиться в обморок, я не хочу, чтобы это повторилось.
Эли на миг меняется в лице после моих слов, каменеет и деревенеет, еще миг назад улыбающиеся губы превращаются в тонкую побледневшую полоску.
- Лис?
- Прости, - встряхивает она головой, - просто и правда много всего.
- Чего ты мне не рассказываешь? – не готов я так просто сдаться. Не верю, что дело здесь в обычном «навалилось-все-как-то-сразу».
- Ничего из того, что стоило бы такого твоего выражения лица, - качает собирательница головой и отворачивается. – Ну и где этот кот?
А я не свожу взгляда с узкой спины. Ответ мне не нравится, и я снова ему не верю. Ее тону не верю и подчеркнуто беззаботному выражению лица, быстрой смене темы то же не верю, и поискам Вискаря. Хотя бы потому, что кот сидит на кресле и смотрит, наверное, как и я сейчас: недоверчиво и настороженно.
И Эли не может не догадываться, что я не верю, не может не чувствовать.
- Ты мне все расскажешь завтра, - качаю головой, подхватывая бомжа. – Пообещай, - вручаю животное Лис.
- Аарон... – Громова смотрит почти напугано.
- Пообещай, Лис.
Она прикрывает на миг глаза и отрывисто кивает.
- Вслух, пожалуйста, - качаю головой.
- Хорошо, - сдается Элисте, отворачивается, чтобы засунуть кота в пластиковую клетку. – Я расскажу тебе завтра.
С громким щелчком захлопывается крышка.
Щелк. Щелк. Щелк.
И Эли почему-то едва заметно вздрагивает от этих звуков, выпрямляется, обхватывает ладонью собственную шею сзади и разминает мышцы, шумно вдыхая.
- Я расскажу тебе, - произносит чуть тверже, чем до этого. – Завтра, - подхватывает кота в клетке и выходит в коридор, вжикая там молнией куртки.
«Мя», - то ли одобрительно, то ли утверждающе произносит кот.
- Сам ты «мя», - ворчит Лис.
Кажется, бомж на моей стороне, даже несмотря на то, что уже второй день терпит от меня издевательства над своим носом.
Я забираю мобильник со стола, выключаю в комнате свет и выхожу следом за Эли, сам обуваюсь и одеваюсь. Сумка зверя и правда в два раза больше, чем рюкзак Громовой, что не может не наводить на определенные мысли.
Мне хочется спросить ее, почему Громова так наплевательски относится к себе, почему жалкий комок сопливой шерсти, труп незнакомой ведьмы на трассе, даже Дашка волнуют ее гораздо больше, чем она сама. Но решаю в итоге, что об этом нам тоже лучше поговорить завтра. Так же, как и о ее неумении и нежелании просить о помощи. Громова практически до паники боится это делать. Именно поэтому ей так не хочется «переезжать на чужую территорию». Полагаю, тут постарались смотрители и Самаэль.
