Вероника по лесу идет, и лосята рядом с нею. Лада во время прогулки по зимнему лесу с Андреем пробиралась по занесенной метелью колее. Вынимала свои длинные ноги из сугроба, немного увязала.
Эта Лада у меня проглотила как-то соску. Андрей попросил его заменить и лосенка попоить, Лада присосалась к бутылке и соску проглотила (на самом деле это часто бывает). И Андрей меня успокоил, рассказал, что у него друг в детстве проглотил металлический игрушечный шарик, все нормально. И Лада, разумеется, «выдала» соску нам обратно.
Подросших лосят можно понемногу подкармливать яблоками, хлебом, ну уж никак не резиновыми сосками, конечно.
Следы природных, а не только зоопарковских лосей мы часто находим на поле возле леса.
Мы заходим в довольно дремучие леса, где сумрачно, тихо и влажно (даже летом). И можно встретить огромные и глубокие ручьи, черные от настоявшихся в них листьев.
Ручьи извиваются по лесу и часто преграждают дорогу. Тогда ходишь и ищешь переход: поваленные деревья или торчащие корни возле берега. Осторожно на корни наступаешь. Оступишься, и можешь окунуться по пояс. В черноте-то не видно глубину.
Пахнет илом и корнями сырыми, пахнет черным торфом. Мох под ногами пружинит. Папоротники растут хороводом. Они похожи на зеленые вспышки. Как павлины в зоопарке распускают свои хвосты, так папоротники в лесу вспыхивают зелеными ветками и листьями.
Под ногами моховая перина. У мха корни из-за влаги седые, если их поддернешь немного. Наступаешь, и твой вдавленный след постепенно поднимается из мха.
Сосны поднимаются в небо, со свисающими седыми обрывками, с длинными локонами, прядями лишайников.
Мы любим болотистые мхи. Места с потаенными протоками, подтопленными и укромными пространствами. В которых может закричать выпь. И глухари могут взлететь, раз, два, неожиданно из зарослей. Тропинку перебежать лиса, удивленная присутствием человека.
На возвышении среди невысоких елок и бурелома увидишь уходящую вглубь нору (возможно, барсука). И песок рядом с ней, недавно выкопанный. Песок речной и тяжелый (потому что сырой). А на открытых местах, на сухих полях, в чабреце песок струится.
Помимо ручьев, через лес устремляются в разные стороны противопожарные просеки и рвы.
У елок мы часто находим помет рябчика. Летом находишь помет, а зимой место, откуда рябчик взлетел (на снегу хорошо видны отпечатки его крыльев).
Найдешь и вдавленный в мох лосиный след. Следы зубов лося на коре. Обгрызенные стволы у осин. У рухнувших от снега осин. Художественная лосиная резьба по дереву. Следы бобров — подточенные, заостренные осины.
А ходить по замерзшему болоту! Не по болоту, конечно, по болотцу. По заводи, образовавшейся осенью от дождей.
Лед встал, и мы его щупаем ногой. Подо льдом видны корни деревьев, болотные кочки и опавшие листья.
Мы гуляли и по берегам небольших лесных озер, тоже зимою замерзших, с пушистыми высокими тростниками и рогозами.
Идешь по льду, ну недалеко, конечно, от берега, и раздвигаешь эти высокие травы. С рогоза пух летит.
Находили в таких лесах капы — тяжелые и спрессованные из слоев древесины наросты на деревьях, похожие на поднимающихся к верхушкам улиток, черепах. Они прильнули и обхватили своей тягучей и медленной тяжестью стволы.
А некоторые капы еще похожи на лица. На многих капах можно увидеть будто бы застывшие лица. Мы идем и на «лица» озираемся.
Мы часто забываем взять воду в такие большие переходы, и Вероника тогда говорит мне: «Ничего, если что, мы попьем и из копытичка». И вот мы «из копытичка» пили.
У опушки на одной из наших прогулок мы нашли ручей, дно песчаное у него, трава стелется и стелется, бурлящий поток перебегает через коряги, омывает корни старых пней.
И мы воды взяли, зачерпнули. А где я пила, в ручье оказался след лося. Его не смыло еще водой.
Лось бежал и наступил случайно в ручей. Так что я в прямом смысле этого слова выпила воды из копытца, «из копытичка».
Зеленые охапки
И лоси — это ведь ветки, ветки, ветки! Это бесконечные ветки. (Если лоси живут в зоопарке.)
Осиновые почки покрываются льдом во время заморозков, превращаются в ледяные такие конфеты, леденцы.
В помещении, конечно, оттаивают, и их первым делом (а они ароматные!) съедают. И Ляля съедает, и Василиса съедает, и наш Тайсон.
Листочки проклюнутся, ветки с тонкой и скользкой даже немного от сока кожурой.
И ветки нам надо выбрать повкуснее. Андрей к первому же попавшемуся возле дороги кусту не подойдет! Веточки должны быть без пыли, без «плевков». (Есть такие вредители на иве, их называют ивовые пенницы, если поселятся на дереве, все листики и все дерево в «плевках».) А нам нужны «неоплеванные» ивы.
— Не забыть секатор для веток! Не забыть секатор для веток! Не забыть! Секатор мы взяли с собою, не забыли? — каждый раз, когда едем за ветками, встрепенется, спохватится Андрей.
Наберем зеленые охапки из веток, человека не видно из-за веток. Взвалив эту кипу на плечи, идешь потом по зоопарку и раздаешь.
Гора из веток постепенно редеет. Из нее вычленяются постепенно охапки и снопы. Дикобразам, косулям и лосям. Обезьянам и медведице Василисе (она смотрит, чтоб про нее не забыли!). Овцам, лошадям, козам. Якам, кенгуру. Все первым делом объедают листочки, пережевывают.
Сосновые ветки зимой падают под тяжестью снега, подбираем. По снегу к ограждению вольеров волочем.
Запариваем веники зимой, собранные и заготовленные летом, чтобы лист разошелся и раскрылся. Веники березовые или дубовые. Зимою косули и лоси все у нас съедят. В помещениях, где топятся печки, стоит несколько ведер с запаренными в потемневшей из-за настоя воде вениками.
Перетирая сушеные летние цветки
В дождик осенний заглянула в вольер к енотам, а они сидят у себя в домике напротив друг друга, сеном у них пахнет, сидят и перетирают в руках сушеные летние цветки.
Еноты слушают дождь и смотрят из вольера на дождь, ты с ними на пенечке сидишь и тоже смотришь, смотришь.
Посетители во время дождя разбегаются и прячутся. Сбиваются в кучки и жмутся по двое, по трое под зонтами.
Мы выдаем посетителям зонты. Зонты, как и старые керосиновые лампы и овечьи старые кованые ножницы, висят у нас на входе.
Посетители разойдутся и оставят у нас на лужайке раскрытые зонтики сушиться.
Дождь хлещет с барабанным и волнующим грохотом по шиферу.
