— Валяйте, — сказал я. — Вы, конечно, понимаете, что мне не слишком приятно говорить на эту тему. И в то же время многие знают, что я ваш классный руководитель, и, конечно, задают вам вопросы, так что я готов с вами поговорить.
Сначала они притихли. Потом беспокойно заерзали. Но никто не начинал разговора.
Первой открыла рот одна из девочек. Девочки в таких случаях всегда храбрее.
— Мы понимаем, что тебе это неприятно. Мы не хотим быть чересчур любопытными, но нам, конечно, интересно. Мы уже придумали несколько версий.
Я в этом не сомневался.
— Конечно, это убийство не на сексуальной почве, — сказал один из мальчишек. — Судовладельцы не бывают жертвами сексуальных маньяков.
— А кто же, по-твоему, может стать жертвой сексуального маньяка? — спросил я.
— Все девочки в классе, — сказал он, широким жестом обведя парты, на которых сидели девочки. — Все дети, да и вообще любая женщина до ста лет.
Я слегка растерялся. И внимательней пригляделся к нему. Веснушчатый рыжий мальчишка в рубашке с зеленым цветочным рисунком. В будничной жизни носит имя Уле. Очевидно, лето он провел за чтением Хэвлока Эллиса
5.
— А клюшки-то не нашли, — сказала одна из девочек.
Я удивился, услышав ее голос, обычно она была молчаливой и робкой. Ее круглые, как яблочко, щеки покраснели, но смотрела она мне прямо в глаза.
— Как-то это странно насчет клюшек, — продолжала она. — Очень странно. Ну понимаете, если зарыли труп, почему не зарыли вместе с ним клюшки?
— Потому что убийца был в панике, — заметил «Хэвлок Эллис».
— Нет, — возразила девочка с круглыми щечками. Она покраснела еще гуще, но не сдавалась. — Убийство совершено хладнокровно и расчетливо. Это же видно.
Меня не на шутку заинтересовало, что думает эта девочка.
— Почему ты так считаешь? — спросил я.
— Сначала я тоже решила, что преступник был в смятении, — объяснила она. — Но вдруг вспомнила, как действовал всегда мой младший брат. Преступник напомнил мне моего младшего брата.
«Ты тоже мне кое-кого напоминаешь, — подумал я. — Ты же вылитая мисс Марпл. Мисс Марпл тоже делала свои умозаключения, сравнивая убийц со знакомыми ей людьми».
— Когда мой брат был маленький, если он хотел затеять драку, никто заранее не мог этого предположить. Он как ни в чем не бывало подходил к тому, с кем собирался драться, спокойно и мирно с ним разговаривал и вдруг наносил удар. Он очень хитрый. И очень гадкий. Но об этом трудно догадаться. — Она помолчала. — Полиция говорит, что судовладельца Холм-Свенсена застрелил кто-то, кого он хорошо знал. Кто-то, кто мог подойти к нему вплотную и заговорить с ним, и он ничего не заподозрил. И вдруг убийца выхватил револьвер и застрелил его с расстояния в один метр.
— А почему, по-твоему, его засыпали песком?
— Все потому же — паники тут не было и в помине. Убийца действовал хладнокровно и обдуманно. Это ясно как день. Он хотел, чтобы тело обнаружили как можно позже. Я не бывала в Богстаде, но, насколько я поняла, в карьер спускаются редко.
Твой мяч упал на труп, можно сказать, по чистой случайности.
Я содрогнулся.
— Так вот, на руках у убийцы остались клюшки. Но плевать он на них хотел… Ой, извини! — испуганно осеклась она. И тут же поправилась: — Они ему не мешали. Ведь чего проще — выйти с трассы в Богстаде с набором клюшек в сумке через плечо, сначала сунуть их в свою машину, а потом утопить в море или где-нибудь спрятать.
Стало быть, перед нами возникал образ хладнокровного и расчетливого убийцы. Что ж, теория маленькой мисс Марпл была не хуже всякой другой.
— Ну а мотив? — спросил я. — Какой, по-вашему, мог быть мотив?
Настала короткая пауза. «Хэвлок Эллис» смотрел в окно. С той минуты, как мы отбросили версию сексуального маньяка, разговор интересовал его уже гораздо меньше.
Где-то хлопали двери, по лестницам стучали каблуки последних из тех учеников, кто задержался в школе после занятий. Но в 5-м «английском» никто не обращал на это внимания. Да я и сам тоже не обращал на это внимания.
— Деньги, — сказал Пер со второй парты. Он уже начал жевать принесенные из дома бутерброды. — Конечно, деньги, — повторил он. — Людей убивают только по двум причинам. Или из-за любви — тут варианты бывают разные. Из-за ревности, например, или на сексуальной почве, как сказал Уле.
А вторая причина — деньги. Здесь наверняка именно этот случай. Разве убитый не был богачом? Если б меня просили найти убийцу, я стал бы искать того, кому досталось больше всего денег после смерти судовладельца Холм-Свенсена.
Мне стало не по себе.
— Ну а что думает мисс Ма. Гм. Что думаешь ты, Осе?
— Я согласна с Пером. Его убил из-за денег кто-то, кто хорошо его знал, кто ничего не боялся и у кого не было совести, а может, и вообще никаких человеческих чувств. Кроме, конечно, страсти к деньгам. Правда, тут есть еще одно: интересно, что убийца будет делать с деньгами?
— Как что? — с презрением отозвался «Хэвлок Эллис». — Просто у него будет куча денег. Кто любит деньги, просто хочет, чтобы они у него были.
— Не уверена, — возразила Осе. — Ты забываешь, что на деньги можно что-то приобрести. Если Пер прав и Холм-Свенсена убили из-за денег и если я права тоже и деньги пойдут в ход. — она перевела дыхание, — тогда мне хотелось бы знать, на что убийца их потратит.
Как и настоящая мисс Марпл, моя юная Осе с круглыми, как яблоки, щечками поставила правильный и самый важный вопрос. Но в тот жаркий августовский день, сидя в классе с учениками 5-го «английского», я этого не понял.
И все же она мне помогла. Потому что много позже я вновь увидел перед собой ее круглую мордашку и услышал, как она спрашивает, на что могли убийце понадобиться деньги. А к тому времени обстоятельства сложились так, что, вновь услышав внутренним слухом ее голос, снова задающий этот вопрос, я нашел ответ. Но, когда я беседовал со своими учениками, такой ответ показался бы мне настолько абсурдным и невозможным, что он никак не мог прийти мне тогда в голову.
Мне надо было подумать. Я не мог сразу переварить версии 5-го «английского». Я решил пройтись.
С тех пор как начались школьные занятия, облик города изменился.
Большинство туристов разъехались по домам, только изредка какие-нибудь запоздалые гости прохаживались по улице Карла Юхана, с непременными фотоаппаратами, подсиненными кудряшками перманента на голове и чудовищными бриллиантами на морщинистых руках. Вдоль всего Стрипа скамейки заполонили завсегдатаи: пожилые мужчины, смотревшие на молодежь, молодые влюбленные, смотревшие друг на друга, а порой усталые, нагруженные свертками домохозяйки, которые не смотрели ни на кого.
