Маша обернулась на звук открывающейся двери. Мешковатая одежда, сердитый взгляд, мечущий молнии и мысленно всем им желающий кары небесные. А мужики — взрослые, что привыкли к полуголым телам, доступному сексу, вседозволенности, — вытянулись едва ли не по стойке смирно. И смотрят на девочку.
Лицо красивое. Но не той инстаграмной красотой, что оскомину уже наела.
Другой.
Красотой глубокой. Той самой, что всегда изображали русские художники на картинах, когда показывали нежность и бесконечную глубокую красоту наших женщин.
Когда чем больше смотришь, тем больше тебе нравится. Это первый вариант. А второй — хватает одного взгляда, и мужика сворачивает в тугой узел. Словно нежные ручки, тонкие, прозрачные, дотрагиваются до тебя, вроде бы и ласково, но основательно. Берут за самые яйца. А тебе и вырываться не хочется.
Как там сказала Вера?
«…она особенная. Я не могу объяснить тебе толком. Я её мать, и для меня она самая красивая. Это естественно. Но проблема в вас. В долбаных мужиках. Вы ведетесь на неё, как пчелы на мед. Где бы не появилась моя девочка, тут же и вы. Суете визитки, тычете своими телефонами, как пенисами. Проходу, скоты, не даете…»
Он признавал, что был неправ.
Невысокая. Метр шестьдесят пять. Тонкие брови, глубоко посаженные чуть «лисьи» глаза. Голубые. Блондинка. Если и подкрашивается, то немного. Губы…полнее средних, и ни намёка на филлер.
У жены Романа — Виталины — губы были полными, красивыми. Как-то Рома напился и признался, что дразнит Виту Губастой. Фетиш у него такой.
Влад едва сдержался, чтобы жадно не сглотнуть. Как он хорошо понял младшего брата! Бл*ть! Отлично понял!
— Влад Дмитриевич, — один из его парней кивнул.
Девушка молча наблюдала за Владом. Вцепилась в него настороженным взглядом, а сама вся натянута, как тетива. Дышит шумно, явно или скандалила за несколько минут до его прихода, или пыталась вырваться. Влад снова её осмотрел. Легкая царапина на правой щеке имела место быть.
— Добрый вечер, — коротко бросил он, отрывая взгляд от Марии и стараясь не обращать внимания, как темное нечто поднялось у него в груди и раскрыло пасть.
Царапина, значит.
Вечер переставал быть томным.
«Брат, понимаешь, один взгляд — и всё: я залип. Идиотом себя называл, придурком. Но есть же та самая долбаная химия, про которую так долго и муторно нам всем говорят? Типа вижу девочку — и всё! Всё, Влад! Она! Запечатлен. Покорен. И по хер на всех других. Яйца сводит от желания. От звериной ревности. Я тут сижу, в этих стенах, а на неё смотрят, понимаешь, брат? Смотрят! А мне рвать хочется каждого! Зубами… Потому что они там, а я здесь! Я не дышу воздухом, что дышит она…и, черт, Влад, наливай ещё, иначе я свихнусь».
— Итак, буяним. Кто зачинщик конфликта выяснять я не буду. Будут наказаны все. Это мой клуб. Мои правила. Придя сюда, вы…
— Влад Дмитриевич…
Это парень Астахова. Очнулся, паскудник.
- Молчать. Ты какого пушкой размахиваешь, а, боец? Да ещё позволяешь себя разоружить?
— Размахивает? — тихий вопрос сорвался с губ девушки. А Влад всё ждал, когда же заговорит. Потому что её прямо штормило. Он чувствовал, как её взгляд впился ему в спину. Влад заставил себя проигнорировать вопрос девушки.
Ничего, милая, до тебя тоже очередь дойдет.
И, кстати…
— Влад Дмитриевич, так она…
— Рот закрыл. А этот кто?
— Послушайте…
Девушка снова пыталась привлечь к себе внимание. Голос красивый, чистый, только дрожит от волнения. Или страха? На кисейную барышню не смахивает.
Хотя…
— Отпустите меня. Вы не имеете никакого права меня задерживать!
— Неужели? — вкрадчиво уточнил Влад и повернулся к ней.
Он стоял в метре от неё. Чуть прошёл вперед, чтобы занять более выгодную позицию для разговора.
Боится. Но хорохорится. Любая бы на её месте боялась. Пятеро мужчин и она одна. И не важно, кто против кого.
Ему даже жаль стало её на мгновение.
Только на мгновение.
Потому что он не верил в совпадения такого рода.
Конечно, оставались сомнения, что девочка всё же не Маша. Не дочь Веры. Что у него паранойя на фоне воспоминаний.
Иначе…
— Как тебя зовут? — снова задал он вопрос.
Девушка вздрогнула.
— Имя! — он не поднял голоса. Рыкнул.
— Маша, — выдохнула она на автомате, пошатнулась и прижалась к стене уже спиной, распластав раскрытые ладони ниже бедер.
Значит, он не ошибся.
Влад Багровский демонстративно медленно прищурился и усмехнулся уголком губ.
глава 2
— Пошли.
— Что? — выдохнула она, и губы так и застыли «бантиком».
У Влада пересохло во рту.
Вот же, бл*во. Какого?…
— Пошли, я сказал.
— Я никуда с вами не пойду, — девушка шумно сглотнула, её взгляд метнулся к нему и застыл.
Влад недобро усмехнулся. Он знал, как на него реагируют женщины. Одна даже называла его Снежным Королем и всё стремилась растопить лед в его сердце. Бесполезно, милая. Не то, чтобы у него не было сердца… Не было интереса его топить.
— Отлично. Серега, вызывай ментов.
Влад мог не оглядываться, знал, что Сергей с самым невозмутимым видом сейчас доставал телефон.
Девушка тоже видела.
— Не надо…ментов.
— То есть ты понимаешь, что натворила?
— Я ничего… — она сильнее прижала пальцы к кожаным панелям, которыми были обиты стены. — Я признаю, что… Хорошо, где мы с вами можем поговорить?
У «особенной» Маши обнаружилось отличное чувство самоконтроля. Она дышала через раз, шумно, отчего её грудь, спрятанная под уродливой рубашкой, интенсивно поднималась и опускалась. Кто в клуб надевает рубашку в клетку? Тут маечку бы с глубоким вырезом. И джинсы в обтяжку, а не эти не пойми что.
Хотя нет, пусть будет в джинсах и рубашке.
Тем интереснее всё это снимать.
А снимет она сама.
У него в кабинете.
Сегодня.
Да, Вера, ты же этого хотела?
Влад сжал губы. Машенька-Мария, с невинной прической, косит под девочку, а сама устраивает стрельбу. Обученная. Плюс твой приход, Вера, ох, как не случаен? Что ты там говорила? Мужики ведутся на дочь? Есть такое дело.
Только вы, дамочки, немного просчитались.
Он поведется, конечно, но не так, как вы планируете.
