Если понимаешь человека, значит, принимаешь. Появляется нечто общее, связующее.
Маша не хотела иметь ничего общего с Владом.
Или она уже опоздала? На двадцать один год?
Девушка устало провела рукой по волосам.
Мужчина за ней наблюдал. Считывал её эмоции.
— Спасибо, — наконец проговорила она.
— Я приезжал к вам, Маша. Тебе было около трех. Может, чуть больше. Ты играла в песочнице.
Маша шумно вздохнула и плотнее подтянула ноги к груди.
Его взгляд приказывал. Правду говорят, что порой слова и не нужны, достаточно одного взгляда — и понимаешь человека без лишних слов.
— Нет.
Влад нахмурился.
— Что «нет»? Не понял.
— Меня не били. Никогда. Мама даже по попе меня не ударила ни разу.
— В отличие от некоторых?
— Да.
Место ударов горело. Было не то что больно, терпимо. И очень обидно. Всё-таки Маша, эксцентрично задирая подол, не ожидала, что настолько провалится. Чем руководствовался Багровский, не сложно догадаться.
— Но били маму, — она отвела взгляд, не в силах смотреть на Влада. — Я не помню подробностей. Мне, наверное, как раз и было около трех… К маме же приезжал не только ты.
Маша видела, как напрягся Влад. Как его плечи окаменели, как глаза затянулись льдом. Ей стало не по себе. Повеяло могильным холодом, другой ассоциации у Маши не возникло.
— Предполагаемо, — тянуче проговорил он, чуть заметно прищурившись. — Отсюда кошмары, да? Подсознательное запомнило увиденное?
— Думаю, да.
— А к психологу почему не обратишься?
— Ты сейчас шутишь, Влад?
— Абсолютно серьезен.
Маша покачала головой и обхватила колени руками. Иногда мужчины поражали её своей простотой.
— Влад, моя мама мало изменилась со времен твоего общения с ней. Я думаю, что насилие и мое рождение ещё больше усугубило некоторые её качества. Те… — Маша замолчала, не в состоянии не то, что говорить, даже думать о ублюдках, что испоганили маме жизнь, — кто покалечил её, расшатали по самое не балуй её внутренний маятник. Но! Она была и остается очень хорошей матерью. Кто бы что про неё не говорил.
— Вы часто переезжали.
Это не было вопросом.
— Да. Она не хотела оставаться на одном месте. Обычно наш переезд связывался с какой-то неприглядной любовной историей мамы. Она умеет встревать в передряги.
— Сложно поверить, что она хорошая мать.
— Хорошая, — спокойно ответила Маша, осознавая, что не хочет даже голоса повышать.
Их разговор перешел в другую фазу общения. Даже странно. Маша, знакомясь с Багровским и будучи наслышана про его личность и криминальное прошлое семьи, относилась к нему крайне настороженно. Не добавляло ему плюсов и её личное восприятие мужчины. Не считая Сергея… Маша мысленно поперхнулась, вспомнив предателя. Про него она точно сейчас думать не будет! Только его не хватало. Да даже и Сергей! И что? Откровенность с собой была принципиальная черта Маши. Сергей по сравнению с Владом — никчемная тень мужчины. Не в плане того, что кто может и какими возможностями обладает, а в плане реакции Маши на них.
Маша снова посмотрела на Влада. Неправильно она на него реагировала. Бежать ей от него надо. Со всех ног.
Он в ней пробуждал то, чего она порой стеснялась, насмотревшись на пьяные слезы матери.
«Сломанная я, Машуль, понимаешь? Сломанная. Мне секса надо. И много. Нимфоманка я чертова…»
Откровение между ними тоже было. Маша бы без секундного колебания назвала маму лучшей подругой. Они много беседовали, о сексе тоже.
Единственное табу — прошлое Веры. И результат его — Маша. Родить в пятнадцать лет, оставить ребенка, не отказаться от него — дорогого стоит. Маша и представить не могла, с чем сталкивалась Вера. Как выживала с маленьким ребенком на руках. Сама недалеко от ребенка уйдя.
И тут Машу полоснула новая мысль.
Получается, её отцом был кто-то из насильников.
Нет-нет-нет…
Не думать!
Нет у неё отца!
И не было никогда.
Есть только мама. Больная. Несчастная. Боец, что никогда не сдавалась, находя отдушину в череде мужчин и алкоголе. При этом Вера не скатывалась в алкогольную зависимость, умела вовремя остановиться. Потому что у неё была Маша.
— Значит, я ошибся.
Негромкий голос Влада вытащил её из мыслей, вернул к действительности. К их тяжелому разговору.
— Да. Влад…ещё раз спасибо, что рассказал.
— Ты тоже откровенна. Я удивлен.
Маша грустно улыбнулась и покачала головой.
— Ты лукавишь. Ни за что не поверю, что ты начал рассказ, не рассчитывая получить от меня откровений в ответ.
— Рассчитывал.
Ещё одна характерная черта Багровского — всегда четко отвечать на поставленный вопрос. Он честен с ней. Это подкупало.
И это тоже плохо.
Маша не хотела видеть в нем никаких положительных черт.
— Особенная.
Как же ей не нравится, когда он её так называет! Да ещё и с легким придыханием.
— Что, Влад?
Ей хотелось домой. Не в квартиру Влада, а туда, где тепло и уютно. Где нет посторонних.
Хотя собственного дома у них с мамой никогда и не было. Всегда жили в съемном жилье.
— Ты говоришь, что устала. Я тоже это вижу. Предлагаю небольшое перемирие. У меня есть загородный комплекс. Поехали со мной туда на пару — тройку дней. Стой, не спеши вскакивать и гордо заявлять «нет». Я не буду на тебя давить. Мне самому не помешает немного развеяться. У меня апартаменты, места хватит обоим. Соглашайся. Развеемся немного. А комплексе и тир есть, да и вообще много чего интересного.
Предложение прозвучало заманчиво.
В другой ситуации Маша бы однозначно ответила отказом. Никаких поездок с мужчинами за город. Чревато последствиями.
Но она и так уже под присмотром Багровского. Живет в его квартире. Куда хуже… Свежий воздух и отсутствие шума ей пойдет на пользу. Наберется сил.
— Я поеду…Но учти, Багровский, если ты ещё раз поднимешь на меня руку, я тебя убью.
На лице мужчины не дрогнул ни один мускул.
— Договорились.
глава 13
Влад за Машей не смог заехать. Позвонил, предупредил, но сразу уточнил, что по её прибытию, он уже будет в комплексе и встретит её.
Маша не знала радоваться или печалиться.
Всё двояко.
