Зато обрадовалась мама, когда узнала, где проведет последующие дни дочь.
— В правильном направлении двигаетесь.
У Маши не было секретов от мамы. Сегодня же она смотрела на родительницу, а у самой сердце разрывалось. Маша считала себя сильным человеком, не слабачкой точно.
Что же пережила её мама? Она же противостояла влиятельным ублюдкам, которые прессовали её. Сначала насилие. Потом беременность.
У Марии возникли десятки вопросов, которые она никогда не задаст.
Потому что мама решила, что дочь не должна знать. Никогда.
Прошлое — это прошлое. Ошибки, разочарование, борьба. Слезы в подушку и страх. Вере же было меньше, чем ей сейчас, когда она осталась одна с маленькой дочкой на руках.
Поэтому были переезды. Города, чужие дома.
Чтобы уроды, возомнившие себя королями жизни, не смогли выследить, найти, предъявить.
Они, конечно, находили. До поры до времени. Терроризировали маму.
А когда прекратили? Правильно, когда Влад оборвал их жизни.
Маша старалась об этом не думать.
Пока она никак не могла принять подобную правду. Машу эмоционально штормило. Ей не удавалось принять окончательное решение, свести воедино ту информацию, которую довольно скупо поведал Влад.
Просто слова…
Просто рассказ…
А сколько боли и отчаяния за ним скрывается.
Крови…
Если бы Влад не решил, что ему нанесли смертельное оскорбление и не начал мстить, оставили бы Веру в покое? Или случилось бы нечто куда более страшное? Непоправимое.
Маша смотрела на маму и глотала слезы.
Мамочка, родная…любимая…
Сердце разрывалось от глухой тоски.
— Доча, всё хорошо?
— Нет. Ты в больнице…
Мама хмыкнула.
— Покурить бы.
— Мама!
— Ладно, шучу. Езжай отдыхай и не вздумай хандрить, — взгляд Веры посерьезнел. — Ты меня слышишь, Маш? Я хочу, чтобы ты отдохнула. Багровский тот ещё…но в нем что-то есть…
Последние слова матери преследовали Машу всю дорогу до загородного комплекса. Влад заранее уточнил, когда ей удобнее будет выехать. Сама любезность, черт его побери! Ни давления, ни приказного тона.
Маша мысленно всё послала куда подальше. Хватит. Если она не притормозит, не выдохнет, то никуда её ПА не денутся, только усилятся. Кошмары тоже продолжат терзать. Она же хотела спать спокойно. Уснула и проснулась утром отдохнувшей. Улыбнулась, приготовила завтрак, сварила кофе и прожила день счастливой. Без постоянного внутреннего давления, ощущения надвигающейся вины.
Откинувшись на кожаную спинку сиденья, Маша решилась — она отдыхает. Эти дни. Да. Отбросит все предрассудки, прошлое. Сколько можно тонуть в трясине и вспоминать.
«— Ты шлюха! Прирожденная!
— Сереж…
Она протягивала к нему руки. Пальцы дрожали. Тремор усиливался с каждой секундой.
Маша отказывалась принимать действительность. Верить в происходящее.
Это же её Сережа.
Её любимый.
Мужчину, которого она выбрала. Которому доверилась. С которым мечтала строить будущее.
Он пришел не по звонку. Они сегодня не планировали встречаться. У Маши с утра болела голова, она съездила на тренировку, отстреляла плохо, за что получила нагоняй от Степана Сергеевича. Расстроенная вернулась домой и хотела прилечь. Звонок в дверь её заставил подняться с уже разобранного дивана. В квартире было жарко, и Маша переоделась в любимые шорты с «вываливающимися полупопиями» и майку. Лифчик сняла. Всё-таки спать собиралась.
На пороге стоял Сергей. Заметно выпивший.
— Сережа?
— Где шлялась? Хотя…Какая мне разница? Как там мама Вера про тебя говорит? Что ты у неё особенная? — он прошел в коридор и только тогда Маша увидела у него в руке полупустую бутылку с пивом. — Конечно, особенная! Шалавишься, стоит отвернуться! Что глазами хлопаешь, а?
— Ты с ума сошел? — Маша даже не успела разозлиться, настолько он её удивил.
Она не видела Сергея пьяным. Он мог выпить того же пива вечером. Не днем точно.
— Да, сошел! Связавшись с тобой! А ведь меня предупреждали! Что ты ни одного не пропускаешь…. Нет же, мне надо было!
— Замолчи.
Маша не собиралась выслушивать весь бред, который парень ещё ночью шептавший ей слова любви, собирался вывалить на неё. А он именно такой целью и задался! Пришел выяснять отношения будучи нетрезвым. Вел себя агрессивно, в его глазах пылала ненависть.
Девушка могла что-то сказать, наверное, даже объяснить.
Но зачем?
Человек, которому она доверилась.
Её первый мужчина.
И такое…
— Рот мне затыкаешь? С чего бы это, Машенька? А не с того ли, Машуля, что я тебя сегодня видел? Как тебя лапал мужик на «бэхе»? Что скажешь, такого не было?
— Пошёл вон отсюда, щенок!
Мама появилась из ниоткуда. Её не было дома, когда Маша вернулась.
— Тетя Вера…
— Вали отсюда, утырок!
— Да я…
Мама вышвырнула его. В прямом смысле.
Маша пошатнулась, уперлась в стену и сползла на пол, закрыв лицо руками.
С лестничной площадки всё ещё доносились обидные прозвища.
— Доча…
— Я шла из тира…У меня голова закружилась…Я споткнулась. Рядом шел или стоял мужчина… Я не помню, мам…Он поддержал и только…
Мама опустилась рядом, открыла бумажный пакет с продуктами, достала питьевой йогурт и протянула его дочери.
— Я не буду говорить: «Я же говорила»…
— Мам…
— Что «мам»? Доча, твой Сережа — обычный. О-быч-ный! Не может он априори воспринимать тебя адекватно! Увидел, напридумывал, пошёл напился, напридумывал ещё больше, заявился к тебе с претензиями. И ты, дурочка, стоишь, слушаешь этого придурка. Захерачила бы ему сразу! Нечего и слушать, — мама посмотрела, как Маша открывает бутылочку. — Тебе нужен другой. Сильный. Хищник. Да, хищник, и нечего мне тут! Пей аккуратно, не подавись. Когда мужчина сильный, с повадками самца, он и реагировать будет иначе. Разберется или, по крайней мере, накостыляет тем, кто хамит, кто в твой адрес шуточки отпускает…Защитит. Потому что ты его. И всё тут».
Маша грустно улыбнулась, смотря на мимо проносящиеся городские пейзажи.
