Его хриплый голос мгновенно разуверил её. Да ещё и взгляд, которым прошелся по её ногам Влад, демонстративно задержавшись на бедрах.
Щеки Маши зацвели сильнее. Хотя, казалось, куда уж…
Она ничего не ответила.
Зря.
Потому что Багровский, лениво растягивая слова, точно играя с ней, продолжил:
— Знаешь, что лично я думаю, когда смотрю на тебя в этих…трениках?
Ей надо сказать «нет»! Оборвать диалог.
— Что? — выдохнула она.
— Как буду закидывать эти стройные ножки себе на плечи, удерживая тебя за бедра и прижимая сильнее к себе.
Маша выставила вперед руки:
— Хватит.
Но почему вместо того, чтобы оскорбиться и дать понять негодующим тоном, что его слова неприемлемы, она с трудом сдерживала улыбку?
Как выяснилось пятью минутами позже, это было только начало.
Они спустились вниз, вышли во двор, прошли к крытой стоянке.
— Ты говорил про прогулку, — Маша до сих не понимала, куда и зачем ведет её Влад.
— Да. На велосипедах.
Они как раз свернули за угол, и перед Машей предстала целая вереница спортивных велосипедов.
— Кататься умеешь? — Влад остановился рядом с Машей и с интересом заглянул в её немного растерянные округлившиеся глаза.
— Умела. Когда-то очень давно по крайней мере…
— Маша, не слышу в твоем голосе энтузиазма.
Он сейчас серьезно? Подтрунивает над ней? И в его глазах она видит смешинки?
Быть такого не может. Честно.
Во-первых, сам факт того, что она сейчас увидит грозного и чрезмерно серьезного Влада Багровского уже сносит все существующие шаблоны.
Во-вторых, его глаза. Они веселились по-настоящему. Влад словно скинул с себя бронь, убрал некую мрачную атмосферу.
Рядом с ней стоял обычный мужчина. Пусть и не совсем обычный, с этим она погорячилась, и всё же…
— Если я себе что-то сломаю, будет на твоей совести, Багровский.
— Договорились.
Маша наигранно грозно прищурилась.
— Хотя я подозреваю, что твоя совесть переживет и не такое.
— Люблю умных женщин.
От его «люблю» табун мурашек побежал по спине. Маша отвернулась, чтобы скрыть собственную реакцию. Иногда ей начинало казаться, что она для Влада, как раскрытая книга.
Всё оказалось не так плохо, как ей думалось.
Правильно говорят, раз севши на велосипед, будешь помнить механизм всегда.
Маша села. И даже поехала. Вспомнила скорости и прочее.
Влад поехал рядом.
— Особенная, давай налево. Там тропа хорошая.
— Гонял уже?
— Да.
В груди Маши что-то вспыхнуло, опалив внутренности.
У Маши даже руль немного увело, но она вовремя спохватилось.
Что сейчас было?
Ревность?
Нет… Да нет же! Она не может ревновать Влада!
Ревнуют, когда что-то испытывают к человеку. Сильное чувство, непреодолимое влечение. А между ними что? Какая-то война. Противостояние характеров, столкновение интересов.
Маша не отрицала — между ними искрит. Было бы глупо отрицать очевидное. И между тем, она не могла допустить никакой влюбленности! Влечения, отношений.
Она крутила педали и с наслаждением втягивала в себя запах леса. Как же восхитительно! В полуметре от неё ехал Влад.
Маша взглянула на него. Сегодня он казался близким, доступным.
Нет. И ещё раз нет.
Она видела, что нравится ему. Что он её хочет.
А что потом?
Пустота? Боль? Одиночество?
Или нечто иное?
То, что перекроет её негативное восприятие мужчин. Сергей постарался, десятки других. Если те десятки она давно скинула со счетов, то досада от действий Сергея осталась.
Сильная.
Маша до такой степени погрузилась в собственные мысли и приятные ощущения от прогулки, от легкого ветерка, что гулял в волосах, от общей атмосферы происходящего, что не заметила корягу у самого края дороги, засыпанную землей.
***
— Ай!
Сначала Влад услышал вскрик, а потом и шум. Выругавшись, резко затормозил, сразу же разворачиваясь.
- Да черт…
Он спрыгнул с велосипеда, мгновенно позабыв о нем. Тот с глухим шумом упал на траву.
Влад в два прыжка оказался рядом с Машей, которая лежала придавленная своим велосипедом и не пыталась даже встать.
— Маша! Маша… Девочка, да что ж, бл. ть, такое! Где ударилась? Ногу повредила? Где?
Его конкретно торкнуло. Если бы он на пару секунд выдохнул и как обычно включил разум, непредвзято оценив ситуацию, то непременно бы увидел, что велосипед ничего не придавливает Маше, что ни одна из ног ничем не зажата и не вывернута, и на лице девушки нет гримасы боли.
Но его переклинило. Маша упала…
Он привык ко многому. Кровь, боль, страх. Когда ты при власти, при деньгах, этого не избежать. Да ещё рожденный в семье, которая активно принимала участие в переделе города и владела частью нелегального бизнеса. Держала под контролем депутатов и ментов, платила ФСБ-шникам и имела собственных хакеров. Слабым быть недопустимо. Слабые в их среде не занимали долго верхние места, а мгновенно скидывались на дно или их попросту зачищали. В первом случае отбирали бизнес и все активы, во втором тихо устраняли.
Кто-то может сказать, что времена изменились, кто-то с этим яро поспорит.
Влад стал таким, каким стал.
Но сейчас адреналин в крови зашкаливал. Влад рухнул на одно колено и склонился над Машей.
— Маша, какого черта ты молчишь? Что болит?
Он рывком откинул её велосипед прочь. По его спине прокатилась огненная волна, когда он услышал чуть ироничное:
— Ну и чего ты разорался, Багровский?
Его пробрало вторично. Прищурившись, он точно заново посмотрел на Машу. И увидел то, что должен был заметить сразу.
Девушка лежала на траве, уголки её губ подрагивали, она старательно пыталась сдержаться, чтобы не засмеяться. На лице безмятежное выражение, далекое от гримасы боли. Получается, Маша не только довольно удачно упала? Так ещё и позабавилась над его испугом за нее?
Ярость нахлынула на Багровского вместе с облегчением.
— То есть тебе смешно и у тебя явно ничего не болит, да, Особенная? — вкрадчиво уточнил он, подобравшись, как зверь перед решающим прыжком.
