Вот тебе и война.
Вот тебе и проснувшиеся мстители.
Влад провел рукой по лицу.
С медсестрой он поговорил лично. Та билась в истерике. Девку жалко не было. Она повелась на мимолетный заработок, тем самым лишив себя работы. Ни в одну приличную клинику её не возьмут. Влад и главврач об этом позаботятся.
Маша крепилась. И когда узнала правду, и на похоронах.
Поразило другое.
Даже не поразило. А снесло его нахрен.
Маша постоянно держалась рядом с ним.
Не отталкивала, не просила оставить её одну.
Наоборот.
Садилась рядом. Смотрела, правда, первые дни не на него, а куда-то в пустоту. Стоило ему обнять её, как она тотчас прижималась.
Плакала иногда. Молча. У него на груди.
А он гладил её по волосам, по спине и не мог не думать о том, что какой же кайф держать её в объятиях. Чувствовать, что он ей необходим, что она нуждается в нем.
Да, он не хотел смерти Веры. Но она их сблизила.
Нечаянно.
Или Вера, заявившись к нему в кабинет с провокационным заявлением, знала, что в итоге её дочь найдет счастье в его объятиях?
То, что найдет…Даже не обсуждалось.
Влад становился неадекватом от одного предположения, что однажды натолкнется на холодный взгляд Маши. Ярость сразу же подбрасывала огня в кровь. Инстинкты собственника обострялись до предела. Его холодная натура взрывалась. Приходилось спускаться в тренажерку или на полигон, чтобы не сорваться на случайных людях. Тех, кто рядом с ним, он уважал. Не позволял себе лишнего. Научился ценить преданность и хорошее отношение.
Как бы не хотел Влад Багровский, подобные мысли все равно посещали его.
На то была ещё одна причина.
Несмотря на то что Маша нуждалась в его нежности, он столкнулся с чем-то неожиданным.
Он выждал две недели, прежде чем опрокинул Особенную на кровать и впился голодным поцелуем в её губы.
Маша мгновенно напряглась.
Застыла под ним.
Влад усилил напор. Черт побери, он соскучился! Его разрывало от желания к ней! Он никого больше не хотел. И не трогал. Он не относился к числу мужчин, готовых трахать всё, что движется. Если у него была женщина — он был с ней.
У него теперь не просто женщина. У него Особенная.
Он хотел её безумно. Её губ. Запаха. Тела.
Её покорности. Её готовности принять его.
Он уже рычать начинал. Бесноваться. Всё понимал… Принимал. И хотел дарить нежность не только руками. Но и губами. Везде.
Её бездействие возымело негативный эффект. Он должен её расшевелить! Вернуть себе!
Влад задрал подол юбки и попытался развести ноги Маши. Вот тут-то она и взвилась, начав вырываться.
— Влад…нет…пожалуйста…нет…
Как он её услышал — непонятно. Опьянённый её теплой кожей, мягким телом. Его съедала, раздирала дикая потребность в ней. Он, тяжело, хрипло дыша, точно пробежав несколько километров, оторвался от неё, уперев лоб в её лоб.
— Особенная, — даже он услышал в своем голосе некое предупреждение.
Маша шумно втянула в себя воздух.
А потом сделала то, к чему он оказался не готов.
Извернулась, подняла руки и взяла его лицо в ладони.
Заглянула не в глаза — в душу.
— Я не могу тебя просить, Влад. Не имею права… Ты мужчина, тебе надо… Я не могу сейчас заниматься сексом. Не хочу. Вот…не хочу и всё. Извини. Я понимаю, я в твоем доме и как бы с тобой… Ты столько всего для меня, для мамы сделал, что мой отказ… — она замолчала. — Я могу уйти. Совсем. Не мешать, не раздражать тебя и …
— Нет.
Он вскочил с кровати. Хотелось крушить мебель. Разнести комнату к чертям собачьим.
Маша села и подтянула ноги к груди. Она больше ничего не говорила.
Ему и не требовалось.
— Сорок дней, — рвано бросил он, яростно сверкая глазами. — Тебя устроит?
Она помедлила с ответом и всё же произнесла:
— Да. Спасибо.
Какое спасибо! Если бы она только знала, какие мысли у него крутились в голове! Какой зверь поднял морду и оскалился. Он хотел крови. Боли. Неважно чьей.
Уйдет она… Сейчас. Конечно. Так он её и отпустит. Привяжет к кровати сучку маленькую! Чтобы даже мысли подобной больше не допускала. Его корежит от неё, от жажды быть рядом, окончательно сделать своей, а она…
Влад подошёл к столу и выпил воды. Уперся руками в столешницу и отдышался.
Всё, Багровский, хорош. Приходи в себя.
Всё.
— Влад, я правда…
— Маш, я тебя услышал. Всё хорошо. Не переживай.
Он врал себе. Ни черта не хорошо! Она ему нужна!
Умом всё понимал. Душой и тем, что ниже — не принимал категорически.
Кто-то говорил, что секс лечит. Что позволяет забыться. Его Влад и хотел дать Маше. Подарить ей ласки. Оргазмы. Чтобы его девочка снова улыбалась.
Может, он перегибает палку. Со своей мужской точки зрения.
Он не знал.
Но, противореча самой же себе, Маша тянулась к нему.
Он это чувствовал.
Если бы ещё и не это… Он бы не выдержал. Влад не был святым. Хотел женщину — получал.
Маша вела себя предельно сдержанно, особенно после того, как отказала ему. Тянулась и тормозила себя. Каждый раз смотрела на него, точно спрашивая разрешения.
Он подходил, обнимал её, притягивал к себе или усаживал на колени. Старался передать ей своё тепло и не реагировать на потребности тела. Запрещал себе думать о Маше в сексуальном аспекте.
Хренушки!
Это же Особенная! С её физиологической тайной, что манит мужиков, как пчел на мед. Ничего не делает, не пытается быть сексуально привлекательной, а его эмоционально кидает из стороны в сторону. Член стоит, как каменный. Ломота в яйцах начинает приносить ощутимый дискомфорт. Возбуждается мгновенно.
Даже занимаясь делами. Стоило вспомнить, что дома его ждет Минни, и всё — накрывало.
Накрывало и по другому поводу. Маша не пыталась уйти из коттеджа. Не считая того случая, даже ни разу не заикнулась. Как он её привез перед похоронами, поселил в своей комнате, так она там и жила. Когда вещи доставили из квартиры, тоже ничего не сказала. Аккуратно развесила рядом с его.
Багровский поражался себе. Он впустил в свой дом девушку. Мало того! Его начинает штормить только от мысли, что он вернется вечером, а её там не будет!
Раньше его раздражало, если любовница пыталась остаться на ночь без приглашения. Он ценил умных женщин. Тем не надо было дважды говорить, что он предпочитает спать один. Найденные забытые якобы по случайности вещи в квартире воспринимал, как вторжение и проявление глупости.
