— Подойди, посмотри туда, Беренис Серебряная. — снова повернулась к окну старухе и поманила ее, показывая на что-то.
Ника подошла и осторожно выглянула, ожидая чего угодно.
Ничего особенного. Вроде бы. Не считая того, что зазеленел и покрылся травой склон напротив. Утром там было еще голо, одни камни.
— Видишь, — прошептала старая женщина, прикрывая глаза. — Это ты. Моих сил уже на хватало для того, чтобы вдохнуть жизнь в эту землю.
— Как это может быть? — пробормотала Ника, хмурясь.
Она же точно помнила из своей книги, что там было написано.
…Отныне сила будет приходить к серебряной ведьме трижды. Первый раз, когда она теряет девство.
Что там ни подразумевал этот их дикий брачный обряд, никакой консумации не было. Это уж точно!
— Но ведь… — начала она.
Тирсия обернулась к ней и выдала со смехом:
— Ты про свое девство, серебряная ведьма? Это пока что не твоя сила, это сила земли. И его.
А потом добавила уже другим тоном.
— Осваивайся, набирайся сил, новая королева. Я зайду позже.
И вышла.
Ника невольно присела, потирая кончиками пальцев лоб. Сняла с головы тонкий серебряный обруч, положила его на стол и хмуро уставилась на еду. Вопросов стало только больше, но есть все-таки хотелось.
И вдруг заметила на столе небольшой поднос, которого раньше не было. А на нем два платка, красный и белый.
глава 30
Ника так и замерла, а потом отдернула руку. Она уже поняла, что непонятные предметы тут лучше не трогать. Мало ли что это может означать, и что за этим последует. Она уже и на еду смотрела с подозрением, однако все было аппетитное и свежее, и изумительно пахло, а есть ей очень хотелось.
Еды было много, разной, простой и роскошной, у Ники просто глаза разбежались. Однако выбрала она себе из этого многообразия сначала то, что казалось знакомым на вид. Какую-то жареную птицу, овощи, салатные листья. В судочках была разная подлива.
Все такое вкусное! В конце концов, аппетит у нее так разыгрался, что она съела и рыбу, и пироги. И даже какие-то воздушные пирожные с ягодами. Наелась так, что самой было стыдно.
Хорошо еще, что благодаря своей конституции могла есть что угодно и не толстела. Это у них семейное. И мама была такой, и бабушка. Вспомнила и расстроилась, как там мама с папой, переживают, наверное. А она застряла в другом мире. И не передашь весточку, что он тут вышла замуж за короля.
Подумала, и сама вдруг поняла, КАК это звучит. Как за олигарха, только еще чудесатее и страннее. И все же, несмотря на все их обряды, Ника по-прежнему не ощущала себя частью этого мира. И уж тем более, женой короля. Третьей женой, поправила она себя.
Вспомнились вдруг странные слова его:
…Третья и единственная.
Что это значило? А где же первая, кто она вообще? И Почему Тирсия сказала, что об этом его самого надо спрашивать?
Он сказал, что ответит на ее вопросы, но Ника даже не представляла себе, как вообще будет с ним разговаривать. Между ними было почти три года постоянного психологического прессинга с его стороны и игнорирования с ее. И за все время он только однажды заговорил с ней. До сих пор она помнила сказанное, и как сейчас звучал в ушах его низкий хрипловатый голос.
…Ты еще сама придешь ко мне.
Больше между ними в той, прошлой жизни не было сказано ни слова. А здесь? Ника вспоминала его короткие сухие реплики, он вообще был крайне немногословен и закрыт. И это постоянное ощущение его давящей силы и превосходства.
Ника невольно передернулась.
Хотелось бы еще знать, то, что она сегодня сама, своими ногами пришла на этот брачный обряд, это как? Считается, что она пришла к нему сама, или он ждет других шагов?
Настроение испортилась.
Взглянула стол, там было еще столько еды, как будто она и не трогала. Но есть больше не хотелось. Даже тех вкусных пирожных. Ника бросила косой взгляд на поднос с платочками и встала из-за стола и ушла в спальню.
Подумала, может, что-то новое откроет ей книга. Однако сумки с книгой не оказалось на том месте, где она ее оставляла. Нику аж залило холодом от этого неприятного открытия. Неужели забрали? Отняли у нее единственное, что ей принадлежало?!
Боже… Она прижала руку ко рту огляделась по комнате, очень неприятно было осознавать, что кто-то рылся и…
Тут она ее увидела.
Сумка с ее книгой лежала на столике перед тем диванчиком, на котором она сидела накануне вечером. Под ней, честь по чести, вычурный серебряный поднос и тонкая вышитая салфетка. У Ники от сердца отлегло.
Присела, книгу открыла не сразу, честно говоря, опасалась, что опять ничего не будет. Когда открывала, снова пальцы обожгло, но не так как прежде, немного иначе. Как будто книга чем-то плевалась в нее. Странное ощущение.
И открылось вовсе не то, чего она ожидала. Ей даже не удалось найти то место, где она вчера читала. Зато теперь доступны были какие-то рассказы из жизни первой «серебряной» королевы, все на тему плодородия и земледелия. Прямо как контекстная реклама какая-то.
Однако Ника вспомнила траву за окном и решила все-таки вникнуть, раз уж она теперь отвечает тут за озеленение земель. Странно было осознавать, что от тебя зависят какие-то там природные процессы. Это как-то… Придавало смысл жизни, что ли.
Она даже зачиталась и чуть не пропустила момент, когда пришла Тирсия.
Но как только услышала, немедленно спрятала книгу и вышла из спальни.
***
Старуха стояла у накрытого стола, внимательно изучая что-то.
— Понравилось угощение?
— Э… да, — проговорила Ника.
Тирсия кивнула:
— Хорошо. Эти блюда будут подавать тебе впредь.
— Э… кхммм, — Ника прокашлялась. — Я, в принципе, не против была бы попробовать и остальное. Просто уже не влезло.
И тут старуха всплеснула руками и расхохоталась, а Ника смотрела на нее, не понимая, начинать сердиться, или как?
— Вот что значит молодая ведьма! А в меня уже никакая еда не лезет. А это плохо, очень плохо… Но посмотри!
Женщина отошла к окну и замерла, показывая рукой на что-то. Ника выглянула, травы стало больше, и она теперь выглядела сочнее. Как-то даже не по себе стало.
— И что мне теперь надо делать? — спросила она, глядя вниз.
— Ничего, — улыбнулась старая ведьма. — Ничего тебе не надо делать, просто жить.
Отошла к столу и замерла у подноса, на котором лежали платки. Коснулась кончиками пальцев сначала одного, потом другого. И опять этот странный выжидательный взгляд и черти в глазах.
