Затем стало светлее; молнии сверкали всё реже, и гром гремел не так яростно. Ливень превратился в мелкий моросящий дождик, а затем и вовсе прекратился.
– По-моему, можно вылезать, – сказала я. – Давай подойдём к крепости. Мы знаем, что это наша цель, и пока этого достаточно. Возможно, по дороге мы отыщем и ключ.
– По-твоему, он просто торчит в замке́?! – вскричал Раджун, и я поняла, что он в ещё бо́льшем отчаянии, чем я. У меня не было другого пути, кроме как победить Дикого, – только так я могла вернуться домой, – а он отправился со мной добровольно.
– Мы его найдём, – сказала я и взглянула на кольцо, надеясь, что оно придаст мне уверенности. – Идём, Раджун. Кольцо нам поможет.
И только когда мы вышли из-под скалы, я это заметила.
– Кролик! – вскричала я. – Раджун, куда делся кролик?!
31
В скале
Все дни, что мы провели в Прелестном Краю, мы кролика почти не видели. Он всё ел, и ел и не мог нарадоваться растениям и травам; а то, что нам предстоит пережить, мы не обсуждали.
– Сегодня утром он ещё был с нами, – сказал Раджун, а я вспомнила, что и днём у ручья он тоже был с нами.
– Зачем он вообще с нами пошёл! – разозлился Раджун. – Какой толк от кролика?
Но я вспомнила, как кролик нёс меня на спине. Каждый когда-нибудь да пригодится.
– Нужно его найти! – сказала я. – Солнце садится – и кто знает: вдруг в скором времени объявятся головорезы? А вдруг он потеряется? Он ведь совсем один!
– А мы? – спросил Раджун. – Что, если головорезы найдут нас?
Но я уже поднесла ладони ко рту.
– Кролик! – позвала я, и горы подхватили мой крик.
– Кролик! – повторило эхо.
– Значит, ты всерьёз решила привлечь к нам внимание головорезов?! – воскликнул Раджун. – Да тебя уже в самой крепости слышно!
Но я не знала другого способа отыскать кролика, и я шла, спотыкаясь о камни, и всё звала и звала его.
Последние солнечные лучи постепенно исчезли; и если из-за чёрных туч было темно уже и днём, то теперь мрак стал таким непроглядным, давящим и безграничным, что я испугалась, что больше никогда не обрету способность видеть.
– Раджун? – прошептала я и стала на ощупь искать его в темноте, и он схватил меня за руку.
– Звать кролика сейчас совершенно бессмысленно, – прошипел Раджун. – Его мы больше не найдём.
Мы стояли на узком скалистом выступе над обрывом.
– Я позову ещё разок, – сказала я и, ёжась от непроглядной тьмы, крепче вцепилась в его руку. – А потом мы поищем, где заночевать.
Но после того как смолкли мой крик и его эхо, мы услышали вовсе не кролика. Не проворный топот его лапок и не радостное фырканье – ночь разорвал дикий крик, громкий топот несущихся галопом копыт, лязг раздробленных камней, дикое ржание оступившейся в темноте лошади: это были головорезы, и они приближались.
– Головорезы, – прошептал Раджун. – Своим криком ты привлекла к нам головорезов, и теперь они нас найдут.
– Как они найдут нас в такой темноте? – спросила я, но топот копыт всё приближался, и всё громче становились крики мужчин.
– Они нас найдут! – повторил Раджун. – Они следуют за твоим голосом!
– Тогда давай поищем укрытие, – испуганно произнесла я, но в окружающей нас давящей темноте мы не знали, куда идти, и уже после первого шага моя нога на узкой тропинке не нащупала опоры.
– Раджун! – крикнула я, и он схватил меня и оттащил назад.
– Остаётся только ждать, – сказал он.
И мы, стоя над бездной, вжались в скалу. Если враги настигнут нас здесь, мы пропали.
– Остаётся только ждать и попробовать не сойти с ума от страха, – и он достал из кармана губную гармошку и начал тихо, очень тихо наигрывать мою утешительную мелодию.
Головорезы спускались с вершины горы на нашу узкую дорожку. Мы слышали их голоса, становящиеся всё громче, и видели их факелы. Время от времени какая-нибудь из лошадей оступалась и летела в пропасть вместе со всадником, и мы слышали их крики. Но остальные продолжали ехать вперёд как ни в чём не бывало.
Тихо, очень тихо Раджун наигрывал мою мелодию.
– Раджун, она меня не успокаивает! – прошептала я, и мои зубы застучали от холода и страха. – Разве может утешить песенка, если здесь с минуты на минуту будут головорезы!
Но Раджун меня не слышал, он всё играл и играл, и фырканье лошадей и свет факелов были уже совсем близко.
– Она наверняка где-то здесь, маленькая крыса! – крикнул первый головорез и взмахнул факелом.
– Хватайте их, сейчас же хватайте! – взревел второй.
– Мы доставим их Деспоту, как он нам велел! – подхватил третий, и теперь свет факелов уже добрался до выступа, и первая лошадь осторожно ступила на узкую каменную дорожку.
– Раджун, они нас схватят! – пролепетала я. – Нужно перебраться на другую сторону!
Прижавшись спиной к ледяной скале, я стала осторожно переставлять ноги. Во мраке я ничего не видела, но знала, что передо мной зияет пропасть, а слева завывают приспешники Дикого.
– Иди за мной, Раджун! – прошептала я и потянула его за собой, но справа от нас сверкнули первые факелы. Путь к отступлению был отрезан.
– Мы в ловушке! – прошептала я и, повернув кольцо, попросила сделать нас невидимыми, хотя здесь, на узком выступе скалы, нам бы и это не помогло. Ведь впереди не было дороги, а лишь узкая тропа; и если бы они нас даже не заметили, то, проезжая мимо, наткнулись бы на нас.
– Ловите их! – вскричал первый. Свет факелов становился всё ближе.
Ещё недавно я мечтала, чтобы кромешный мрак прорезал луч света! Но теперь свет пришёл лишь затем, чтобы нас выдать.
– Они наверняка здесь! – воскликнул второй.
Луч факела упал к моим ногам, и в его свете я заглянула вниз, в пропасть.
– Мы доставим их Деспоту, как он велел! – закричал третий.
Я зажала уши ладонями, чтобы больше не слышать их криков, и закрыла глаза.
Похоже, всё кончено.
И тут я почувствовала, как скала за моей спиной подалась: появилась щель, из которой пахнуло лютым холодом.
– Раджун? – прошептала я.
Меня словно засосало в скалу, и пока глаза привыкали к наполнявшему пещеру мерцающему тусклому свету, я увидела, как скала за мной снова закрылась.
– Раджун? – испуганно прошептала я. – Ты здесь?
Оказалось, он стоит рядом со мной, всё ещё прижав к губам губную гармошку и закрыв глаза. Он продолжал наигрывать свою мелодию и был настолько в неё погружён, что не заметил, как гора впустила нас.
