— Зачем карта? — спросил Соболев.
— Пока есть время, прикинем, как вы с Егоровым отходить будете.
— Да нечего тут, командир, прикидывать. Отсюда уйдем в поликлинику. Вы повезете офицеров особого подразделения, мы с Федей подадимся на нашу стоянку на окраине. Там выждем, пока в Минске пройдут облавы. Это где-то неделя, может, меньше. Харча нам хватит. Укрыться есть где, защититься от собак тоже сумеем. Отсидимся. А потом присмотрим какой-нибудь автомобиль, захватим его и рванем к партизанской базе.
— Это все так, — проговорил Авдеев. — В городе-то вы без сомнения справитесь, но каким маршрутом будете отходить?
— Да по карте.
— На карте далеко не все дороги указаны. И если вы прицепите к себе хвост, то отрубить его будет некому.
— Что вы предлагаете, товарищ капитан?
— Идите вдоль железной дороги, не приближаясь к базе, а удаляясь от нее. Если вы там и встретите охрану, то она будет состоять из полицейских. Их заслон прорвете. А далее, через семь километров от окраины Минска, уходите на северо-восток. Там дорога грунтовая. На карте ее нет, о ней мне рассказал командир партизанского отряда. Она петляет среди болот. Автомобиль ведите аккуратно, а то влепитесь в топь, и все. Там и преследование затруднено. Если немцы организуют погоню, то взводом или отделением мотоциклистов. Им придется торопиться. А на той грунтовке спешка смерти подобна. Влетит один мотоциклист в болото, остальные повернут назад. Среди них придурки есть, конечно, но далеко не так много, как нам хотелось бы. Грунтовкой идти, огибая райцентр Готлинск. Километров через пятнадцать будет поворот в Лазовский лес, на северо-восток. Искать отряд вам не придется, внешний пост сам вас остановит. Все ясно?
Сержант Соболев внимательно выслушал командира и ответил:
— Понял. Нам бы еще карту эту, с отметкой, где начнется грунтовка.
— Конечно, Тимоха, мне она не нужна.
Авдеев сделал ту самую отметку на карте, передал ее Соболеву, взглянул на часы:
— Тринадцать сорок. Охраны все нет.
Соболев усмехнулся и проговорил:
— Вот, командир, будет весело, если на охрану резиденции выйдет не восемь эсэсовцев, а двадцать восемь или целая рота. Что мы тогда делать будем?
— Выполнять задание.
— Даже если против нас будет взвод эсэсовцев?
— Офицеры майора Шелестова — опытные вояки. Они не начнут операцию при таком численном превосходстве немцев.
— Надеюсь.
— Да не волнуйся, все будет нормально.
— Я и не волнуюсь, просто просчитываю варианты возможного развития событий.
Капитан посмотрел на сержанта и приказал:
— Повтори!
— Чего?
— Скажи еще раз, что ты делаешь!
— Просчитываю варианты возможного развития событий.
— И где ты набрался таких слов?
— У меня что, начальников мало было? Да и вы, товарищ капитан, частенько так выражаетесь.
— Потому, что я командир подразделения. Просчитывать все варианты это мое дело. Твое, сержант, исполнять приказы.
— То есть даже разумная инициатива наказуема?
— Я не узнаю тебя, Соболев. Какая на хрен инициатива?
— Обычная.
— В общем, так. Еще одно заумное слово — накажу!
— Эх, знали бы вы, товарищ капитан, с каким удовольствием я сейчас оказался бы в камере гарнизонной гауптвахты, а не здесь.
— Ты все сказал?
— Так точно!
— Ну и молчи. Ага, а вот и наши эсэсовцы. Их трое.
— Пока трое, — не сдержался Соболев.
— Да помолчи ты, сержант! Гляди лучше по сторонам.
Эсэсовцы тем временем заняли позиции. Они просто встали спиной к тыловой стене, положили руки на автоматы, висящие поперек груди, и застыли словно статуи.
Авдеев оценил эту картину и проговорил:
— Надо же, они даже тут порядок соблюдают. И расстояние между ними одинаковое. Один — строго посредине, левее двери, перед воротами, двое других — в метре от углов. Дисциплина у них на высоте. Ждем.
В 14.20 на улицу Булавскую вышли гауптман и обершарфюрер, то есть Буторин и Коган, который нес довольно большую сумку. Через десять минут уже были на Гауптштрассе, возле дома номер 16, обнесенного забором.
Три жандарма топтались у мотоцикла с коляской, на которой был установлен пулемет «МГ‐34».
Старший патруля в звании фельдфебеля сказал пулеметчику:
— Бруно, сходил бы ты в магазин, а то сигарет у меня осталось всего пара штук.
— Давай деньги, я схожу.
Фельдфебель полез в карман.
Они не обратили внимания на гауптмана и обершарфюрера, которые подошли к ним вплотную. Не успел фельдфебель отдать деньги, как офицеры достали пистолеты и в упор расстреляли патруль.
Это видела парочка пожилых людей и с прытью, не свойственной их возрасту, метнулась в переулок. Случайный свидетель расстрела, молодой лейтенант вермахта, судорожно пытался расстегнуть кобуру, но не успел. Две пули, выпущенные Коганом, пробили ему грудь. Немец завалился на асфальт. Кто-то закричал, где-то дальше по улице раздалась трель полицейского свистка.
Буторин и Коган достали из сумки немецкие автоматы, подсумки с запасными магазинами и гранатами, прицепили их к ремням. Борис завел мотоцикл. Буторин сел в коляску, осмотрел пулемет, приготовил его к бою.
Коган погнал мотоцикл к ближнему переулку. Теперь офицерам надо было добраться до Кайзерштрассе и Поданского переулка. На это требовалось где-то полчаса. Если ничего не случится, то они подойдут к резиденции Вильгельма Кубе как раз ко времени первого тоста.
Коган, изучивший карту города, вел мотоцикл по переулкам. В одном из них он налетел на завал из камня и кирпича. Хорошо, что успел затормозить.
Он тут же развернул мотоцикл и повел его в проулок, который только что проехал. Там оказался полицейский. Он переходил проезжую часть. Люлька зацепила его и сбила с ног.
— Аккуратней, Боря! — крикнул Буторин.
— Какого черта аккуратней! Ты, может, прикажешь мне пропускать пешеходов на переходах? Мы и так время на завале потеряли.
— А ты не хочешь налететь на фрица мотоциклом, а не люлькой? Перевернемся к такой-то матери — и хана операции.
— Ладно, смотри перед собой.
Коган слегка сбавил скорость.
В это время к резиденции уже подъезжали легковые представительские автомобили генерального комиссариата, начальников СС и СД, полиции, машины поскромнее типа «Опеля» и «Фольксвагена». Из них выходили высокопоставленные военные и гражданские чины, шагали в резиденцию. Автомобили уходили на Булавскую улицу и дальше, на стоянку, расположенную в Летнем переулке.
