Третье. Ошибка пятого Съезда, предоставившего президенту право самостоятельно формировать правительство и возглавить его, привела к тому, что президент оказался вне контроля Съезда и парламента. У парламента остались только три способа влияния на него: он мог ограничить законотворческую деятельность президента (не принимать вносимые им законы), мог не согласиться с предложенным правительством бюджетом, а также еще оставалось влияние через Центральный банк (его руководство назначалось Верховным советом).
Четвертое. Принятое седьмым Съездом решение о проведении референдума 11 апреля – большая ошибка, поскольку Съезд не учел позиции регионов. А они, особенно республики, активно выступили против референдума, считая, что прежде следует отработать механизм реализации федеративного договора, то есть определиться в отношениях федеральных властей и региональных. Нельзя ставить телегу впереди лошади, считали они. Референдум, по мнению большинства региональных властей, может привести к распаду России.
Пятое. Ошибка седьмого Съезда и в том, что он под давлением президента подписал соглашение между ветвями власти. Это – нонсенс; их отношения регулируются Конституцией и только Конституцией. Причем соглашение достигнуто между президентом и Верховным советом, таким образом, из этого процесса устранен высший орган власти – Съезд. За всеми этими действиями президента и Верховного совета Съезд усмотрел сговор, попытку пересмотреть систему власти. При этом и Верховный совет, и Конституционный суд, да и сам президент в случае реализации соглашения утрачивали легитимность.
Шестое. На излюбленный вопрос окружения Ельцина и его самого: кто главнее, президент или Съезд, – ответ дает Конституция. Президент является высшим должностным лицом, подотчетным Съезду. Все! Хочешь стать монархом – меняй конституцию (что Ельцин и сделал с помощью танков. – Авт.). Но в условиях действующей тогда конституции «Борис был не прав».
Седьмое. Окружение Ельцина не особенно скрывало свои намерения насильственно распустить Съезд и Верховный совет и ввести прямое правление президента. Иные обуславливали это тем, что Россия велика, разнолика, поэтому ей нужен царь с тяжелой булавой, способный в случае необходимости навести порядок. Другие допускали наличие крепкой руки временно, на изломе страны. Третьи просто-напросто решали свои меркантильные задачи – пристроиться к бочку власти, а получится, и выйти в короли. Тот же Геннадий Бурбулис после отставки признался в том, что перестал видеть в Ельцине единственного и безальтернативного лидера демократической России, более того, считал его уже преградой для дальнейшего развития демократии, поскольку тот нес в себе «пережитки социализма». Но и тех, и других, и третьих, и четвертых объединяла одна цель: снести со своего пути представительную власть. Немало было и таких, которые видели в ней препятствие для обогащения.
Восьмое. Все преступления исполнительной власти в 90-х годах меркнут перед глобальной аферой – разгосударствлением (приватизацией). О ней уже тошно и писать, и читать. Но тут важно отметить отношение к ней Съезда, парламента, с одной стороны, и президента, правительства, с другой. Парламент через созданный им Фонд федерального имущества пытался придать процессу приватизации цивилизованный социальный характер. Были приняты более-менее справедливые правила раздела государственного (народного, ничейного, назовите как угодно) имущества, хотя в таком деле абсолютная справедливость вряд ли возможна.
Однако сдержать дикую приватизацию депутатам не удалось. По двум причинам, о которых стараются умалчивать и по сей день. Первая: президент сумел привлечь на свою сторону «красных» директоров, поначалу возмущенных гайдаровскими реформами. Перестаньте, сказал он Гайдару, ссориться с директорами, дайте им возможность владеть тем, чем они сейчас управляют. И многие директора тут же сменили гнев на поддержку правительства. Я как-то спросил Юрия Скокова, почему «красные» директора, с которыми он крепко связан, перестали реагировать на губительные реформы правительства Гайдара. Он махнул рукой: они все заняты обеспечением своей дальнейшей не безбедной жизни. Привлечение «красных директоров» на свою сторону – блестящая победа Ельцина и сокрушительное поражение парламента, который фактически потерял контроль над ходом приватизации. Ему осталось лишь критиковать Чубайса.
Вторая победа президента и Гайдара заключается в том, что они, сделав ставку на порочность человека, на его извечную страсть к стяжательству, сумели в короткий срок создать класс собственников. Нашлось немало людей, которые богатели с каждым часом и днем. Впоследствии говорили о том, что собственность раздавалась своим людям. Было и такое, но не только. Главная цель Гайдара и Ельцина состояла в том, чтобы расширить круг тех, кто будет готов ради полученной (не говорю – приобретенной трудом) собственности защищать ее до последней капли крови. Вспоминается реакция Сергея Филатова, главы Администрации Президента (вовремя перебежал из парламента), на предложение пересмотреть итоги приватизации: «Но это же гражданская война!». И он прав. Могло случиться нечто подобное, что произошло в 1917 году. Правда, тогда 95 процентов населения грабили 5 процентов, теперь 5 процентов ограбили 95. Этим обстоятельством, на мой взгляд, объясняется и то, что в нулевые годы не решились пересмотреть итоги приватизации. А через десять лет и вовсе поезд ушел: наступил срок давности совершенного преступления.
Все эти истинные причины «раздрая» между властями были освещены в толковом докладе, и Ельцин уже не мог отмахнуться от них. Все тайное стало явным. И тогда он меняет риторику. В субботу, 20 марта президент обращается к гражданам России по телевидению.
Цитата. Обращение президента Российской Федерации
Бориса Николаевича Ельцина к гражданам России
«Российская газета», 23 марта 1993 года.
Печатаются фрагменты.
«Сегодня предельно ясно: корень всех проблем не в конфликте между исполнительной и законодательной властью (!), не в конфликте между Съездом и президентом (!!), суть глубже, суть в другом – в глубоком противоречии между народом и прежней большевистской антинародной системой (!!!), которая еще не распалась, которая сегодня опять стремится восстановить власть над Россией (восклицательных знаков уже не хватает: возвратиться к прежнему строю было просто невозможно, что, в частности, показал ГКЧП. – Авт.).
Восьмой Съезд, по сути дела, стал генеральной репетицией реванша бывшей партноменклатуры, народ попросту хотят обмануть. …Народу высокомерно отказано самому определять свою судьбу.
На Съезде в полный голос заявила о себе имперская идеология. Если она станет основой политики, то Россия неизбежно будет втянута в вооруженные конфликты со всем ближним зарубежьем (имперской идеологией президент назвал усилия депутатов решить вопрос Черноморского флота и Севастополя. – Авт.).
На Съезде то и дело гремели лозунги «холодной войны». В заключительной речи спикера фактически прозвучал призыв ее возобновления. Что это означает, понятно: снова гонка вооружений, снова рост военных расходов и снова глобальная конфронтация со всем миром.
