«Герцог де Ранж-Пужи прибывает на аэродром в Биаррице, куда он вернулся из Баден-Бадена, где принимал лечение», – прочитала Элоэ.
– Он калека! – сказала Лью странным голосом. – Калека! – Ее голос неожиданно повысился до крика. – Калека! – повторила она.
Затем, так ужасно, что Элоэ хотелось заткнуть уши руками, она начала смеяться.
Глава 9
Лью резко оборвала смех, и глаза ее стали жесткими, когда она зловеще повторила:
– Калека!
Откинула одеяло и встала с кровати. Не говоря больше ни слова, она просунула руки в рукава красиво сшитого розового атласного пеньюара, который был наброшен на спинку стула, затем прошла через спальню в бархатных шлепанцах на высоких каблуках, держа газету в руке.
Элоэ знала, куда она направлялась, и у нее возникло чувство сострадания к миссис Деранж. Она знала, что все надежды и устремления этой женщины были сконцентрированы на том, что Лью станет герцогиней. Она чувствовала, что не вынесет зрелища того, как будет рушиться мечта всей ее жизни только лишь из-за какой-то фотографии в газете. Невольно она протянула руку вперед.
– Подожди, Лью! Подумай немного.
Но Лью, казалось, не слышала ничего. Наоборот, она шествовала к материнской спальне. Только, когда она дошла до двери, она остановилась на секунду и повернулась к Элоэ.
– Пойдем со мной, – попросила она. – Я хочу, чтобы ты слышала, что я собираюсь сказать.
Элоэ хотела отказаться: лучше оставить мать и дочь наедине для выяснения такого вопроса; но интуиция ей подсказывала, что сейчас не время спорить с Лью или предаваться своим собственным эмоциям.
Поэтому, покорно, ничего не говоря, она проследовала за Лью в спальню миссис Деранж, остановившись в дверях и стараясь быть как можно менее заметной, так как она была смущена.
Лью подошла к кровати матери и положила перед ней раскрытую газету.
– Посмотри на это, – сказала она.
– В чем дело? – спросила миссис Деранж.
Она протянула руку, неловко нащупывая свои очки в роговой оправе, которыми она обычно пользовалась, когда читала.
– Посмотри на это! – повторила Лью.
Миссис Деранж нашла очки и водрузила их на нос. Лью наблюдала за лицом матери.
– Фотография герцога, – через минуту сказала миссис Деранж. – Должно быть, ее сделали вчера днем по его возвращении из Баден-Бадена.
– Ты его видишь? – спросила Лью. – Ты видишь, на кого он похож? Ты говорила мне, что он привлекательный, красивый. Ты мне все наврала про него. Теперь ты видишь правду?
– Он был болен, – сказала миссис Деранж, но в ее голосе не чувствовалось уверенности.
Лью выхватила газету из ее рук.
– Ты знала, – обвиняющим голосом произнесла она. – Ты все это время знала.
– Ну же, Лью, не волнуйся… – начала было миссис Деранж.
– Скажи мне правду, – перебила Лью. – Ты знала, что он калека, да?
Вид у миссис Деранж был несчастный.
– Мать, как ты могла со мной так поступить? – спросила Лью, слегка повысив голос. – Я думала, что ты души во мне не чаешь, я думала, что ты меня любишь, а ты так меня обманула. Ты считаешь, что мне достаточно полмужчины в качестве мужа? Ты считаешь, что я проведу остаток жизни, толкая перед собой инвалидное кресло с этим маленьким созданием?
Миссис Деранж побледнела, однако Элоэ отметила, что держалась она с достоинством.
– Тебе незачем так говорить, Лью. И незачем выходить замуж за герцога, если ты не хочешь.
– Не хочешь! – воскликнула Лью. – Ты считаешь, я могу захотеть такого мужа?
– Ты же еще его не видела, – урезонивала ее миссис Деранж. – Газетные снимки печально известны тем, что они из кого угодно сделают карикатуру. Я видела некоторые твои снимки, и, безусловно, там нечем было гордиться.
– Ты знала, что он калека, – упорно повторяла Лью.
– Я не знаю, что он калека, и не вижу смысла подозревать это только лишь потому, что мы увидели его в инвалидном кресле. Возможно, это временно.
– Ты пытаешься убедить меня в том, что он попал в аварию?
– Я не знала. Единственное, что мне сказала герцогиня, это то, что он был болен. Она однажды упомянула в своих письмах, что он не может вести очень активный образ жизни и что у него очень слабое здоровье с детства. Тот факт, что он изображен на этой фотографии в кресле на колесах, для меня явился таким же откровением, как и для тебя.
– Ты никогда не говорила мне, что у него слабое здоровье, – сказала Лью.
– У людей возникают очень разные представления, когда им описывают подобным образом здоровье другого человека. Матери, обожающие своих детей, часто склонны считать, что у их детей слабое здоровье и поэтому с ними нужно носиться и баловать их. Я планировала встретиться с герцогом прежде, чем я составлю свое собственное мнение о его здоровье. Советую тебе поступить так же.
– Я не собираюсь выходить замуж за человека, который так выглядит, – упорствовала Лью.
– А как он выглядит? – спросила миссис Деранж. – Дай мне газету.
– Я не хочу на него больше смотреть, – в раздражении произнесла Лью.
Она швырнула газету на пол и подошла к окну. Секунду Элоэ колебалась, затем подошла, подняла газету, разгладила ее и протянула миссис Деранж.
– Спасибо, Элоэ.
Когда миссис Деранж брала газету, Элоэ заметила, что рука у нее дрожала. «Для нее это очень многое значит», – подумала она.
Элоэ неожиданно преисполнилась сочувствием к ним обеим – к матери, которая хотела дочери только хорошего, и к дочери, которая все еще не знала, чего же она хочет от жизни и металась из стороны в сторону.
Миссис Деранж уставилась на фотографию.
– Ты знаешь, Лью, – медленно произнесла она. – Пожалуй, ты была поспешна в своих выводах. У него лицо аристократа. Конечно, из-за плохого качества газетной печати, которая может исказить черты, трудно рассмотреть его, и все же, я чувствую, почти уверена, что герцог – мужчина приятной наружности. Как ты думаешь, Элоэ?
Элоэ посмотрела на газету, которую ей протянула миссис Деранж. Фотография была сделана при ярком солнечном свете. Поэтому было трудно различить что-либо отчетливо. Герцог, без сомнения, выглядел хрупким. Было совершенно очевидно, что как мужчина он не обладал большой физической силой. И все же, как она могла видеть, миссис Деранж была права, когда говорила, что у него, возможно, приятные черты лица. По крайней мере, у него было приятное лицо, обращенное с улыбкой к служащим, опускавшим его с самолета.
Миссис Деранж явно ждала, когда Элоэ что-нибудь скажет, и через секунду она неуверенно произнесла:
