Лэксар встал и поднял с пола меня, придерживая за талию, повел обратно на мостик. Уткнувшись ему в бок, я чуть всхлипывала. Не знаю, что это было, откуда истерика, но вот чувствовала чье-то присутствие в моей голове, слабое, словно в подсознание, но именно этот кто-то и испытывал злость, он был в бешенстве. На мостике царила тишина, все выглядели задумчивыми. На экране ярко горела цифра — «654 тысяч галл».
О-го-го. Мы снова сели в кресло, при этом я чуть не промахнулась и с позором не плюхнулась на пол пятой мягкой точкой.
— Я так понимаю, такой суммы нам хватит на целый таррион земли на практически любой из планет, отданных под колонию, — сделал общий вывод Далам, обведя взглядом всех присутствующих.
— А таррион это сколько? — шмыгнув носом, поинтересовалась у Лэксара.
— По земному это, — призадумался он что-то подчитывая.
— Двадцать гектар, у вас людей нет такого величины измерения, — подсказал стоящий рядом Кирроси.
Подчитала, призадумалась и шокировалась — это же двадцать квадратных километров, а в метрах я даже считать не стану.
— А куда столько? — не смогла сдержать удивления. — Что с таким количеством земли делать-то?
— Это не много Астра, — включился в разговор Молох, тот самый сакали, которого я практически не знала. — Нас всего четырнадцать, если поделить потом землю на участки, то выйдет чуть больше гектара на каждого.
— Но это все равно много? — не сдавала позиций я.
— Астра, а ты когда-нибудь была на крупной сельскохозяйственной планете? — поинтересовался Молох, я покачала головой. — Гектара едва хватает на средненькую ферму, а еще нужен дом, нужно место для стартовой площадки корабля, без которого выжить крайне сложно. Да и вообще, земли много не бывает, особенно если семья большая. У меня, например, четверо детей, жена. Родители и мои и чариты моей. И каждому нужен дом, нужно свое небольшое хозяйство.
Этот сакали меня удивил, как только Молох, болтаясь тут в космосе, успел четверых детей народить с суженой своей. Да и молодой он еще, хотя мой папа тоже молодой, чуть больше сорока, а у него нас вон тоже четверо.
— Стартуем через десять часов, направление на Охас, там все крупные торги проходят, все дела уладить срочно. Провести все возможные ремонтные работы корабль не покидать. Лукэр, закупи все что необходимо дистанционно, — капитан, отдав приказ, прошелся по комнате, вглядываясь в карты на головизоре Маэра. — Деньги делю на всех для большей безопасности. И Астра, — Руган Хошори смотрел на меня в упор, — пусть будет благословенен тот день, когда ты взошла на трап моего корабля.
Все! Больше никто ни о чем не говорил, все словно отмерли и разошлись по своим местам. Мостик опустел. Мешать Лэксару я не стала, он уже отправлял запросы на предоставление коридора для отлета у центрального контрольного пункта Вагула, что-то там высчитывал и просчитывал с Маэром на карте. Развернувшись, очень тихо вышла.
Уже практически дойдя до теплицы, сменила направление и поднялась на верхний ярус на смотровую площадку. Конечно, чаще всего это место служило для отдыха членов корабля. Но прямое назначение этих площадок с большим иллюминатором заключалось в том, чтобы визуально корректировать процесс стыковки при аварийном отключении электроники с стыковочном отсеке. Такое случалось крайне редко, но все же подобные аварии имели место быть.
Подойдя к иллюминатору, я замерла. Разреженная атмосфера планеты сейчас при рассеянном освещении ее звездой Аяш не скрывала своей поверхности. Сверху было видно, что торговый город расположен в гигантском кратере. Вокруг которого земля была тоже со следами древних бомбардировок астероидами. Но все они были намного младше основной воронки. Ни русел рек, ни впадин, ни гор, ничто на этой планете не притягивало внимания. Жизни это небесное тело создать не смогло.
Слишком рано ее погубил космос. Не дал даже шанса на то, что когда-нибудь тут вырастит трава, распустятся цветы и вспорхнут птицы. Таких планет было много. Недра их скрывали воду, температура на них была оптимальной для жизни, и радиация из вне не губила их пришлых обитателей, но вся трагедия заключалась в том, что крупные астероиды бесконечно атаковали их поверхность, вызывая цепь не проходящих катаклизмов. Вагула была именно такой планетой. Планетой, на которой даже горы долго не существовали.
Вспомнилась родная планета — Церера. Ее и планетой-то называли с натяжкой. Поверхность в шесть тысяч раз меньше Земли, каких-то 950 километров. Но все же, Церера была уникальной. Помимо свалки, у нас добывали воду для поселений в поясе Юпитера. Церера хранила колоссальные запасы влаги. Но это и было проклятьем населения нашей планетки. Воду добывали варварски, разрушая поверхность, уничтожая красивые кратеры. И хотя человечество очень сильно изменило мою планету, но она оставалась для меня родной.
И сейчас глядя на Вагулу, я сравнивала ее с Церерой. Мой дом был красивее. Накатила какая-то апатия. Я дико скучала по дому. Раньше я так сильно хотела вырваться из семьи, стать самостоятельной, что совсем не ценила того тепла, что было у меня. Не видела красоты родной планеты. Не понимала, что имела, по сути, очень много.
Ласковые руки скользнули на мою талию.
— Почему ты ушла? — целуя меня в шею, спросил Лэксар.
— Не хотела мешаться, — откинувшись на его грудь, ответила я, — А почему ты здесь?
— Потому что ты здесь, — я уловила смех в его голосе. — Ты любишь наблюдать за космосом, я часто видел тебя здесь и раньше.
— Люблю, я думаю, что нет ничего красивее вселенной.
Повернувшись, я обняла его за талию и заглянула в глаза. Разница в росте у нас была внушительной, поэтому мне пришлось сильно запрокинуть голову. Лэксар улыбался. В этом мужчине мне нравилось все. Нет, безумного обожания не было, я восхищалась им, его строгостью и в то же время такой нежностью по отношению ко мне.
Были ли у Лэксара недостатки? Конечно, были и я их видела. Собственник, ревнивец, наверное, в чем-то даже деспот, требующий безоговорочного подчинения исключительно ему.
Но со всем этим я готова была мириться, где-то приспособиться. Где-то проявить мягкость. Не ломать себя, нет, просто не идти напролом, доказывая свое право на самостоятельность, а аккуратненько окольными путями через печальное личико и тяжелые вздохи, добиваться того, что мне надо. Мама так уже больше двадцати лет с папы веревочки вьет, длинные такие предлинные. И папа даже не догадывается об этом, полагая, что во всем главный только он один, а все безоговорочно ему подчиняются. У него тоже был тяжелый характер. Взрывной и местами даже агрессивный. Но в руках мамочки он превращался в кусочек теста, из которого она лепила, что хотела.
— Ты так загадочно улыбаешься милая. О чем же думает твоя красивая головка?
— Ну, так я тебе и выдала все свои стратегические планы и цели, — подразнила его я.
— А цель планов? — его правая бровь заинтересовано приподнялась.
