— А где Глеб? — неожиданно спросил толстяк. — Давно не слышал.
— Глеб? — Эмиль и бровью не повел. — Заграницу собирался.
Перед глазами встала картинка: он стреляет в партнера, тот падает, какое-то время длится агония. Эмиль совершенно спокойно выглядел. Я бы никогда не подумала, что он сам пришил Глеба месяц назад.
А что стало с телами? С оружием? Они забрали пистолет, вместо него теперь новый. Боже, как мало я знаю! Словно вышла из комы и оказалась в новом мире.
— Вы же вместе работаете.
— Глеб отошел от дел, — Эмиль говорил доброжелательно, но с холодным взглядом. — Мы разошлись.
— А что случилось? — буркнул второй, заподозрив что-то.
— У него спроси, — Эмиль усмехнулся.
Он абсолютно не напрягся, никак не дал понять, что тема ему неприятна. Будто и вправду не знал, где Глеб и что с ним. У меня же сердце колотилось, я смотрела в стол, боясь, что они прочтут правду в моих глазах.
Расспросы ему не нравились, я чувствовала. Он водил пальцами по моей ладони со взглядом профессионального убийцы. Хорошо не на меня смотрел — на своих знакомых.
— Не нравится мне это, — буркнул второй, атмосфера перестала быть непринужденной.
Эмиль по очереди взглянул на них и мрачно сказал:
— Скрывать не стану, с Глебом разногласия. Перестал вызывать доверие, пьет, пропускает встречи. Мне есть, чем заняться, — он рассмеялся, прижимая меня к себе и целуя лицо.
Я вскрикнула от неожиданности. Мужчины поддержали Эмиля пошловатым смехом. Он просто отвлекает внимание. Намекает, что увлекся юной особой… Седина в бороду, бес в ребро, и все такое. У нас разница лет пятнадцать, если не больше, и это заметно. В их глазах нет ничего странного, что он так быстро женился. У богатого мужчины в его возрасте свои слабости и причуды.
По смешкам даже сложилось впечатление, что все за столом знают о сексуальных аппетитах Эмиля. Он не в первый раз меняет женщин. А был ли раньше женат? Чем занимается? Так много нужно узнать о муже.
— Ладно, парни, — Эмиль взглянул на часы и погладил меня по спине. — Нам пора, Дине надо отдохнуть.
Я заметила, что он собрался, когда заговорили о Глебе. С нами горячо попрощались, Эмиль помог мне одеться. Он выглядел довольным, пока мы не покинули ресторан.
— Уроды, — на стоянке с него мгновенно смыло веселье. — Подозревают что-то.
Он усадил меня в машину.
— Думаешь… — я еле набралась храбрости заговорить с ним. — Думаешь они знают, что ты… Глеба…
Эмиль заводил машину и уставился на меня, приоткрыв рот. Я едва не умерла от одного взгляда.
— Прости…
— Чтобы я больше этого не слышал, Дина. Поняла?
— Прости, — повторила я.
Он завел «мерседес» и мы выбрались на проспект.
Мы возвращались домой, свет фар рвал темноту. Пирамидальный тополь на обочине напоминал огромное веретено. Эмиль разогнался, капли растаявшего снега дрожали на лобовом стекле и медленно ползли вверх.
Смотреть на них и ни о чем не думать — единственный способ не сойти с ума.
После ужина стало хуже. Его знакомые не знали правды. Он вывел жену в свет, потому что слухи, что он женился, не стихали. Я живу в клетке, а у Эмиля активная жизнь.
Он так виртуозно лгал коллегам, что мне самой закрались сомнения в правдивости той ночи. Пытки, насилие — может, это рождено мозгом, пострадавшим в аварии? Но тело помнило все. Реакции и инстинкты будут со мной до конца жизни, невзирая на кокон лжи, в который меня одевали.
— Ты отлично справилась.
Профиль Эмиля на фоне темного окна выглядел четким, челюсти сжаты, ноздри напряжены. Готов к драке в любой момент.
— Спасибо.
Отлично? Да мне плевать.
У меня выбили землю из-под ног и бросили в пустоте. Я одна брела в темноте, сбивая ноги, и даже не звала на помощь. Выучила жестокий урок: на помощь не придут. Я оказалась в аду, и каждый день шла сквозь него.
Говорят, можно выйти даже из ада. Говорят, а где выход, не показывают.
Но я «отлично справилась», спрятав этот ад внутри.
Эмиль припарковался во дворе. Я ждала, пока он обойдет «мерседес» и откроет мне дверь. Он выпустил меня наружу, но когда я выпрямилась, неожиданно поймал на руки. Я полузадушено вскрикнула.
Он рассмеялся на мой перепуганный взгляд.
— А раньше тебе нравилось, ластилась, когда я так делал. Прижмись, маленькая. Ну же, — голос упал до шепота, — иди ко мне.
Одной рукой удерживая голову, Эмиль целовал мне лицо: глаза, нос, губы. Целовал и смеялся, хотя не пьяный.
— Привыкай, — хрипло сказал он на ухо, задевая губами. — Мы молодожены, на нас смотрят. Привыкай быть моей, Дина.
А он прав. Я здесь надолго — в этом дерьме. Жена собственного палача.
Поддавшись порыву, я обхватила горячую шею, прильнула к нему и поцеловала. Только в последний момент не в губы, а в уголок рта. Но надолго прижалась губами, чувствуя пар от частого расслабленного дыхания. Эмиль улыбался, как безумец.
Как влюбленный мужчина, недавно взявший в жену красивую девушку. Как сумасшедший, у которого психика сломалась от пыток. Какая разница?
— Я люблю тебя! — громко сказал он.
Я почувствовала, что плачу и плотнее прижалась к нему.
— Я тебя тоже, — прошептала я.
Эмиль понес меня домой, а мне хотелось рыдать. Потому что сегодня я поняла, у него два лица — одно настоящее, для меня. А второе для публики и той легенды, в которой мы будем жить.
Разница в том, что я не лгала.
Глава 50
Эмиль спустил меня на пол перед самой дверью.
Настроение было приподнятым, он улыбался, открывая замок. А я… Я вдруг почувствовала себя его женой. Поняла — это мой муж открывает дверь. Приняла это.
Может быть, чтобы осознать это до конца, нужно было услышать со стороны. Чтобы меня назвали его женой — «госпожа Кац».
Нравится мне это или нет — неважно. Неважно, как это вышло. Неважно, что мы оба не рады нашему браку. Он мой муж.
Я вытерла глупые слезы, и хотела войти в дом, но Эмиль вновь подхватил меня на руки и перенес через порог, как новобрачную.
Эмиль рассмеялся, заметив, что я скованна.
— Успокойся… Дина, ты сама не своя.
Он поставил меня на ноги, помог с шубой и ушел в кухню, поманив за собой. Я робко вошла следом.
Он расселся за столом, устало глядя на меня. Уже другой, не как в ресторане, лицо стало неприветливым. Не из-за меня — он сам по себе такой, черствый, когда не играет в радушие. Я поняла намек и как была — в выходном платье и в ботинках на каблуках, встала к плите. Эмиль хотел кофе.
