В глаза лезли волосы, от которых пахло средством для укладки. Я пахла и чувствовала себя по-новому — незнакомка для самой себя.
— Ты молодец, — сказал он. Я кивнула. Голос мужа стал хриплым, тихим. — Если сможешь так дальше, я буду очень доволен.
— Смогу, — ответила я.
Уже сообразила, в чем фишка: если лгать себе, сначала горько, а потом привыкаешь. И веришь в собственную ложь.
У всего своя цена. Зато не буду орать, глядя в зеркало.
— Присядь, иди сюда, — он похлопал по столу. Мне пришлось послушаться, бросив кофе недоделанным.
Глаза Эмиля были пустыми, как и раньше, но в глубине появился заинтересованный огонек. Он еще раз осмотрел мое лицо, задержавшись на непрошедших рубцах.
— Мне все нравится, — заключил он. — Давай, я тебе объясню, что такое быть моей женой и как мы будем жить.
Я сложила руки на столе, сплетая в замок тонкие пальцы. Я нервничала: из-за тяжелого взгляда, голоса, ауры. Боже, когда-то это сочетание вызывало вожделение, а теперь страх. Из-под полы выпирала рукоять пистолета, напоминая об убийствах в подвале.
— Ты будешь ходить со мной на встречи. Вести светскую жизнь, — он уставился на мое обручальное кольцо. — Ты должна подыгрывать мне. Соответствовать образу счастливой жены.
— Хорошо.
У меня ведь получилось сегодня? Это не трудно.
— Пока ты здесь, тебе ничего не угрожает. Я сказал, если вернусь домой и застану жену изнасилованной, общих дел у нас больше не будет.
На слове «изнасилованной» что-то дернулось в груди.
Какого черта ты это сказал, сволочь? Не мог подобрать других слов?
Эмиль так и не поднял взгляда с моего кольца. А когда все-таки это сделал, глаза оказались совсем мертвыми. Там вообще, осталось что-нибудь внутри? Не притворство, а настоящее, живое?
Теперь и я опустила взгляд, плотнее сжала пальцы, следя, чтобы плечи остались неподвижными и расслабленными. Привыкай, Дина. Если при слове «изнасилование» ты будешь дергаться, быстро выдашь себя.
— Спасибо, — тихо сказала я, бесстрастно рассматривая наш стол.
Теперь он «наш». Здесь все «наше».
— Я заметил, ты очень мало ешь. Мы говорили об этом.
Он про ресторан. Я съела мидию и совсем чуть-чуть лосося. Я что, виновата, что мне не хочется? Еще пару глотков вина сделала, но тут он, наверное, доволен. Он же не любит, когда пьют.
— Я нервничала, — попыталась я оправдаться. — Я всегда мало ела, это не потому что…
Я не нашла подходящих оправданий и замолкла.
С тех пор, как мы вместе, я похудела. Приходилось напоминать себе о еде, я почти перестала испытывать голод.
Эмиль не стал настаивать.
— Вот, возьми, — из кармана пиджака появился телефон, Эмиль положил его передо мной. — Это твой. В контактах только мой номер. Конечно, ты можешь позвонить ментам или подружке, но я бы не стал этого делать на твоем месте.
Я нервно взяла телефон. Включила, проверила. Так и есть — в контактах запись «муж».
— У тебя все будет хорошо, — сказал он, глядя мне прямо в глаза. Я больше не могла выносить его взгляда, после слова «изнасилование» так жгло в душе! — Пока ты меня слушаешься. Потому что если ты убежишь или сообщишь обо мне куда-то, я больше помочь не смогу. Ты останешься с ними один на один. Ты поняла?
Я вновь кивнула, под ложечкой сосало. Это был не страх — настоящий ужас.
— Когда я увижу это на деле, ты получишь больше свободы. Сможешь выходить на улицу, сходишь к хорошему врачу, я даже разрешу позвонить родственникам. Я верю, что ты справишься, — сказал он. — Ты хочешь меня о чем-то спросить?
Вопрос так удивил, что я оторвалась от созерцания телефона.
А он хитрый, поняла я, рассматривая непроницаемые глаза. И правда умный, тот тип не лгал.
Лишил меня всего, заключил в тюрьму и пообещал уступки и безопасность, если буду хорошо себя вести. А если плохо — я знаю, что будет. Вернусь под замок, получив по лицу. Я непроизвольно взглянула на его руку, ладонь расслабленно лежала на столе, хотя я видела, что Эмиль напряжен.
Снова играет. К чему эти игры, Эмиль? Я знаю, какой ты.
Я хотела отказаться по привычке, а затем передумала.
— Если можно… Ты был женат? — я испугалась собственного вопроса.
— Нет.
— А дети… — я покачала головой, пытаясь собраться с мыслями. Обычный разговор, которые все люди заводят друг с другом при знакомстве, у нас начался после брака. Так дико, что в голове не укладывается. — Родители…
— Детей нет. Родители погибли. Есть брат, давно его не видел. Еще что-то, Дина?
Ну вот, раздражается.
— Мне просто… надо знать, — я заметила, что говорю с паузами, подолгу собираясь с мыслями. Раньше мне не было это свойственно, я постоянно выпадаю из реальности и с трудом возвращаюсь обратно. — Чтобы изображать твою жену.
Полезная, разумная причина — ему должно понравиться.
— Я понял. Спрашивай еще. Не бойся.
Странно, но я нервничала сильней, чем в «плохие» дни, когда он бывал зол. Тогда хотя бы понятно, чего от него ждать.
— Где ты работаешь… Кем… — я пытливо его рассматривала.
Не только же ты людей убиваешь, мать твою. Должна быть работа хотя бы для вида. Лазарь что-то говорил, но как выяснилось, врал много.
— Занимаюсь бизнесом, — с готовностью сообщил он, будто на собеседовании. — У меня несколько компаний. Рекламное агентство, охранная фирма, сеть магазинов. Это все, что тебе нужно знать.
О, я поняла. Я буду глупенькой женой, которая на вопросы о сфере деятельности богатого мужа хихикает и путается в показаниях. Так даже лучше, согласна.
Главное знаю: как ты любишь и какой кофе пьешь.
— Сколько тебе лет?
— Сорок.
Почти угадала. Такой взрослый.
У меня еще были вопросы, но за них точно наорет… Я непроизвольно взглянула на рукоятку пистолета под тканью пиджака.
— Откуда у тебя оружие?
Он удивленно уставился на бугор в районе подмышки.
— Я сказал, у меня охранное агентство.
— Нет, — я осмелела. — Эмиль…
Боже, расскажи правду о той ночи. Пусть больно, я хочу знать.
— Твой пистолет забрали… Это другой.
— И в чем твой вопрос? — голос помрачнел. Я не хотела продолжить. — Я жду, Дина.
Придется договаривать.
Он застрелил двух человек и орудие убийства они держат у себя. Эмиль говорил, то был легальный ствол, на него зарегистрированный.
— Они тебя контролируют, — я сглотнула. — Ты у них… Под колпаком. Да?
