Я ожидала удара кулаком в лицо — это самый простой способ оборвать мои жалкие трепыхания.
Подражая Эмилю, вновь попыталась вскинуть оружие. И случилось то, чего я никак не ожидала: Захар скатился с меня и бросился из комнаты. От меня побежали!
Они где-то там, в коридоре. Кажется, оба. Заняли позиции по обе стороны от входа.
Я скатилась с кровати, пытаясь удержать оружие. Подтянула спущенные джинсы одной рукой, второй целясь в проем. Рука сильно дрожала, под весом пистолета ее тянуло к полу. Чтобы ствол оставался на линии огня, приходилось прилагать усилия.
Я так боялась расправы, что с перепугу выстрелила снова. Рискованно, бестолково — палила в проем, не видя цели. Но страх нужно было куда-то деть.
Пистолет снова подбросило вверх. Неожиданно и энергично, словно потоком воздуха. Я напрягла запястье, автоматически поддержала его второй рукой и выстрелила еще раз.
Уши полностью заложило, я приникла к стене, опасаясь ответного огня.
Секунды текли медленно, как тягучие капли смолы. Звенящая тишина, на меня словно опустился непроницаемый колпак — все долетало, как сквозь слои ваты. Это бесило, тянуло прочистить уши.
Как только я прекратила огонь, все затихло. Я держала под прицелом проем и не знала, что делать дальше.
Ничего не происходило.
В чем дело я поняла через несколько минут, когда услышала тревожные завывания сирен. Сознание медленно возвращалось в реальность: испуганные стрельбой соседи вызвали ментов.
Я выглянула в темный коридор — никого. Кажется, спугнули. Они убрались.
Около минуты я приходила в себя: меня шатало. Придется объясняться с ментами… А у меня левый пистолет, на котором могут быть два трупа, отсутствие документов и мрачная история за спиной. И кто знает, что случится.
Я подбежала к шкафу, испуганно распахнула дверцы и схватила первое, что попалось — свою кожаную куртку. Затем нацепила ботинки, зашнуровывая их на ходу, и вышла из квартиры.
Сердце бухало, как ненормальное. В подъезде тихо. Настолько, что страшно идти — и вниз, и вверх, будто меня там подстерегают. Я перегнулась через перила и взглянула вниз, через лестничные пролеты, до первого этажа. Опомнившись, сунула оружие за пояс сзади и прикрыла курткой. Ледяной затвор морозил спину. Я надеялась, что металл нагреется — ничего подобного.
Я тихо спустилась на первый этаж. Никого.
Перед дверью остановилась. А если они в машине — ждут меня?
Ну и плевать. Целый год на меня давила мрачная атмосфера обреченности и ожидание конца. Она разрушала, уничтожая — лишала сил к борьбе.
Если они там, я начну стрелять по обоим. Тюрьма — это лучше, чем быть убитой или вернуться в подвал. Я толкнула дверь и прищурилась на серый рассветный свет. Черный джип исчез — они переставили машину. В то, что они уехали совсем, я не верила. Затаились, чтобы не светиться перед ментами.
Терять мне нечего — я бросилась наружу, не зная, что там ждет. Только одна мысль не давала покоя: он сам отдал ключи от нашего дома или их забрали?
Где ты, Эмиль?
Глава 62
Долгожданная свобода.
Через подворотню я бросилась на проспект. Растолкала людей локтями, пронеслась квартал и углубилась в массив домов, пытаясь сбить врагов со следа.
Чувствуя себя уязвимой, я пролезла между домами, прошла по проходу и забилась в тупичок на заднем дворе бедного дома. Меня закрывала полуразрушенная кирпичная стена, позади был бетонный сарай. Местность насквозь незнакомая.
Я присела на корточки, прячась. Сильно кружилась голова, все выглядело новым и пугающим. И что теперь? Без денег, документов, с нелегальным стволом. Куда идти, когда меня хотят убить?
Я устроилась удобнее и обшарила карманы. Телефон при мне — перед тем, как они пришли, я звонила Эмилю. Могут ли меня по нему отследить? Ни черта не знаю!
— Твою мать, — выругалась я. Не было даже мелочи.
В переднем нашлась записка от Андрея. Я с сожалением ее помяла и убрала обратно. Не знаю, кому верить.
Год я не выходила на улицу. Так долго пробыла в клетке, что стала беспомощной. Разучилась жить сама. Эмиль решал за меня все: делал покупки, заставлял есть, следил за моим выражением лица, когда мы были на людях.
Что без него делать? Как жить?
Вот Эмиль бы сразу бы во всем разобрался… Только где он, этот Эмиль.
Я вытащила из-за пояса пистолет и осмотрела. Выщелкнула обойму, как учил муж — магазин забит под завязку. Ряд желтоватого оттенка патронов было видно в выемку на обойме.
Если меня послали убить… Скорее всего, это ствол, из которого Эмиль завалил партнеров. В этом случае мое убийство можно повесить на Эмиля.
Логично — мы ведь ссорились.
Соседи видели, как я убегаю из дома в слезах. Жестокий мужчина, криминальный авторитет, убийца — от такого можно чего угодно ждать. Те двое пришли в перчатках. Меня ударили… Я упала на пол, сметая утварь — похоже на семейный скандал. Оставалось пристрелить и повесить мою смерть на Эмиля.
Я торопливо убрала пистолет обратно за пояс.
Где же он? Если нашел деньги и свалил, то и мне надо бежать. Не знаю, как, но здесь меня убьют. Преодолев страх, я выбралась из укрытия. По тропинке вышла на оживленную улицу. В городе я не ориентировалась, но на месте оставаться нельзя.
Я чувствовала себя потерянной, испуганной, но впервые за последний год ощутила себя живой. Шла и смотрела по сторонам, выискивая табличку с названиями.
Оружие придавало уверенности. Понятно, почему Эмиль всегда так самоуверенно держится. Я же напоминала потерявшуюся кошку, которая впервые попала на улицу без хозяина.
Он и был моим хозяином целый год.
Погиб или жив? Он не импульсивный, если сбежал — значит, все продумал и только затем действовал.
Может быть, и мне уехать?
Я остановилась.
Мои вещи и паспорт — все осталось в гостинице. Все произошло так быстро: наши с Эмилем отношения и брак, что я потеряла «старую» жизнь. Надо выяснить, что с вещами… С документами.
Времени прошло много, но кто знает.
Бежать без паспорта точно нельзя. Скорее всего, все забыли, что когда-то мы снимали там номер. Меня вряд ли там ждут.
Где находится гостиница, я не представляла, но помнила название. Выяснила у прохожих направление и долго шла пешком. Что они сделали с брошенными вещами? Паспорт не могли выкинуть, решила я. Игра стоит свеч. Его либо отдали в полицию, либо он еще у них.
Когда я добралась до гостиницы и вошла в стеклянные, до блеска натертые двери, не представляла, что скажу.
Девушка за стойкой уставилась на меня — без особого интереса.
