Это свидание?
— Хорошо, — помедлив, шепотом ответила я. — Только я хотела сказать… Насчет агентства и…
— После ужина, — отрезал Эмиль.
Я еще ощущала себя слабой, но когда Эмиль усадил меня в машину, стало полегче. Он обошел джип, чтобы сесть за руль. Сегодня он был в черном. Эмиль редко его носит, хотя ему идет.
Несмотря на рост и крупные черты, светлые оттенки делали его невыразительным, лицо сливалось с одеждой. Черный сделал его рельефным, подчеркнул сдержанную красоту зрелого мужчины.
— Поужинаем, станет лучше, — он захлопнул дверцу и завел машину. — Почему ты плохо ешь?
Не знаю, забываю о еде, словно это не важно. Кажется, я и вчера не ела… Не помню.
— Куда мы едем? — спросила я, когда он вырулил на проспект. Асфальт, залитый ярким светом фонарей и фар, блестел.
— В гостиницу. Я снял номер.
Эмиль уверенно свернул в сторону центра и уже через несколько минут парковался на стоянке шикарного отеля. В фойе я чуть не открыла рот: обстановка роскошная, практически музейная, трогать руками страшно. Цены должны быть астрономическими.
А вот номер оказался очень уютным.
Просторный и умело разделен на зоны — пространство не давило. Эмиль снял «люкс» из нескольких комнат. В гостиной было огромное французское окно, обрамленное многослойными шторами.
— Закажу ужин, — сообщил Эмиль, пока я осматривалась. — Тебе рыбу?
— Да… — я заглянула в приоткрытую дверь.
За ней пряталась спальня с широченной кроватью — одной на двоих. Взгляд зацепился за плоскую коробку на идеально натянутом покрывале. Когда мы жили вместе, в таких Эмиль приносил одежду.
Я все поняла без лишних слов. Он отлично меня вышколил.
Я вошла и приподняла крышку коробки. Красное платье-футляр, очень элегантное. Он уже покупал такое однажды. Под кроватью стояла коробка с туфлями.
Стало немного неловко — сюда я приехала, в чем была. На стойке регистрации на меня не пялились, хотя я странно смотрелась с Эмилем. Бизнесмен и разносчица пиццы. Отличная пара.
За поясом был пистолет. Я вынула туфли, а оружие спрятала в коробку.
Вовремя.
— Дина?
— Уже переодеваюсь… — через плечо ответила я, стягивая толстовку, а следом майку. Сердце колотилось в горле.
Платье село идеально.
Эмиль стоял на пороге спальни. Он прекрасно знал: эта модель с замком сзади, застегнуть который будет некому.
Он остановился за спиной. Я почувствовала, как он убирает волосы вперед, и медленно тянет вверх «собачку» замка. Простое действие… обыденное и очень чувственное. Стало так тихо, что я услышала собственное дыхание.
Не знаю, как он смог меня смутить. На щеках загорелся легкий румянец. Эмиль наклонился и бережно поцеловал плечо. Ненавязчиво, с тихой любовью, как целуют супругу.
— Спасибо, — искренне поблагодарила я, не зная, что и думать.
Иногда в наши отношения пробивались такие моменты. Я считала их притворством, на публику мы изображали горячо влюбленную пару.
Но сейчас мы одни.
Я обернулась: Эмиль с полуулыбкой смотрел на меня, сунув руки в карманы. Взгляд был абсолютно спокойный и жесткий — как всегда. В жесте было нечто большее, чем просто забота, но я не понимала, чего он хочет… Секса? Любви? Нежности? Это неправильно, что мы знаем, какие у нас кошмары, но не знаем, какие мечты.
— Ты скучала по мне?
Перед глазами возникло воспоминание: я стою перед окном, полным городских огней, и прижимаюсь лбом к стеклу. Сердце болит и пульсирует, а по щекам текут злые слезы.
Эмиль улыбнулся шире, словно прочел мои мысли. Не зная, куда прятать глаза, я надела туфли и вышла из спальни. Стало не по себе наедине с ним и с кроватью.
С высотки открывался прекрасный вид на город, и я подошла к окну.
— Белое или розовое?
Эмиль уже стоял рядом с баром. В заботливо приготовленных ведерках с сухим льдом ждали две бутылки шампанского.
— Розовое, — попросила я и смущенно добавила. — Что все это значит?
Эмиль улыбнулся, откупоривая бутылку. Потрясающая улыбка. Уверенная, с превосходством — так улыбаются мужчины, знающие себе цену.
Он медленно наполнил высокий бокал розовым шампанским. Себе выбрал коньяк: налил на дно стакана, но оставил у бара.
— Я не могу побыть с женой? — шампанское он протянул мне.
Я пригубила, опустив взгляд.
Отличный вкус…
— Можешь, — ответила я. — Мне будет приятно.
От собственных слов пробежали мурашки. Холодные, чувственные — я боялась и предвкушала одновременно. Ухаживать Эмиль умел. Ничего особенного не делает, а чувствуешь себя окруженной заботой. Конечно, если не знать его хорошо.
— Маленькая, скажи, — Эмиль слегка нахмурился. — Тебе нравится синий цвет?
Я удивленно подняла брови.
— Присядь, — он кивнул на диван.
Я послушно туда опустилась, скромно сдвинув колени вместе и не сводя с мужа вопросительного взгляда. Сунув руку во внутренний карман, он опустился рядом. На свет появился бархатный футляр для украшений — вытянутый, как для ожерелий и бус. Я выдохнула от изумления.
Одним движением Эмиль откинул крышку, и я уставилась на подарок.
Это было невероятно красивое колье. Темный бархат выгодно подчеркивал красоту васильково-синего камня, окруженного бриллиантами.
— Сапфир, — подсказал он на немой вопрос.
Я ошеломленно уставилась на него. Это шутка?
— Господи, сколько он стоит? — выдавила я. — Ты сошел с ума…
Эмиль усмехнулся, набросил колье мне на шею и помог застегнуть замочек. Я привстала, рассматривая себя в зеркале напротив — удивленные глаза, белое лицо, обрамленное темными волосами. Сапфир на тонкой шее смотрелся изящно, несмотря на размер. Но это слишком…
Я всегда жила скромно. Новая тушь чуть лучше масс-маркета уже становилась событием. Эмиль и раньше покупал дорогие вещи, но мне казалось, это для камуфляжа. Часть имиджа. Теперь ему ни к чему стараться — мы разводимся, вроде как.
— Тебе нравится?
Я погладила камень, наблюдая, как свет играет на гранях.
— Спасибо, — голос сорвался на шепот, я неуверенно улыбнулась. — У меня шок… Чем я заслужила такие подарки?
— Тебе не нужно заслуживать, — Эмиль прищурился. — Ты принадлежишь мне. Как для себя, тебе я покупаю лучшее… Ты часть моего космоса, Дина. А сегодня особенный день.
Он помрачнел, словно разговор ему не нравился. Что-то в его лице подсказало не задавать вопросов. Через номер прошел к бару, где его ждал коньяк. Я смотрела, как он скупо пьет, поджимая губы, и сердце наполнялось странными чувствами. Покоем, усталостью. Наверное, и смирением тоже.
