Он не помог Эмилю, но и в убийстве не стал участвовать. Может быть, пошел искать меня?
— Я подслушала разговор, — вспомнила я. — Андрей предлагал им «Парус». Обещал меня уговорить.
— Ничего другого не ждал, — буркнул Эмиль. — Я ему не верю. Он не будет нам помогать, маленькая. У него свои планы, у нас свои. Нам не по пути. Ладно, пусти… мне нужно в душ.
Он снял с себя мои руки. Когда он ушел, я взяла стакан, остро пахнущий коньяком, и налила немного, прислушиваясь к шуму воды из ванной.
Мне тоже нужно в душ.
Смыть грязь, слезы, усталость… следы нашей любви. При воспоминании о том, как я с закрытыми глазами прижимаюсь к стене, забросив ногу на Эмиля, я вновь ощутила стыд и возбуждение. Словно пытаясь отделаться от развратных мыслей, вернулась к окну, сжимая стакан. Попробовала коньяк, и рот обожгло непривычно-крепким алкоголем.
Сердце колотилось, словно от страха. Знаю, чего боюсь…
Я устало сбросила туфли, оставшись босиком. Смотрела на набережную, прижав стакан к губам, и думала о муже.
«Муж». Мой Эмиль.
Самый близкий, самый незнакомый.
Я так его и не узнала. Наша встреча в клубе, страсть, свадьба, ложь, боль, взаимное разочарование и долгая-долгая зима. Весной я пробудилась к жизни. А он? Что с ним было? Что он пережил?
Наша обжигающая страсть закончилась обжигающей ненавистью. Он пытался это исправить. Сегодня сломал барьер и мы, сохранив доверие и близость, неожиданно оказались в отправной точке.
Мне стало лучше. А как же он? Что он чувствует?
Наверное, я неблагодарная дрянь, только теперь поняла, что он для меня сделал. Он не был обязан вытаскивать меня из дерьма. Не был обязан заботиться. Щадить мои чувства после изнасилования. Оставлять деньги.
Он столько раз обо мне думал… Может, мне подумать о нем?
Мы вместе прошли через ад, вместе родили чувство, которому я до сих пор не нашла названия. Это чувство оказалось сильнее, чем жизнь. Абсолютная привязанность, животная и простая.
Да, Эмиль не святой… Знаю. Но и я не святая.
Я допила коньяк и тихо пошла в ванную. Стопы бесшумно касались теплого паркета. Эмиль не запер дверь — от жен не запираются. Еще не разделся, на раковине лежал пистолет. Даже в душ берет оружие.
Он почувствовал, что я вошла. Обернулся, нахмурился — не ждал меня. В душевой кабине била вода и стенки запотели.
— Что такое, маленькая?
Я подошла и положила ладони ему на лицо.
— Тссс, — я прижала палец к разбитым губам.
Перед тем, как я вошла, Эмиль умылся. По лицу стекали капли воды. Я рассматривала его, как в первый раз. Родной. Любимый. Иначе любимый, не добровольно, не счастливо. Нас не наше желание свело и обвенчало, а смерть.
Я привстала на цыпочки и нежно поцеловала в губы. Они были горячее обычного — из-за удара, влажные и с привкусом крови.
Я жестоко твоя, Эмиль. Но ты самое дорогое, что было и есть.
Второй поцелуй остался нежным, но стал глубже, а в третьем мы слились крепко, сладко и бережно, это был поцелуй двух горячо любящих супругов.
— Ты выпила? — прищурился он, отстранившись.
— Капельку, — призналась я и поцеловала колючий подбородок.
Тот глоток коньяка быстрее погнал кровь по венам.
— А зачем пришла?
— Поухаживать за тобой, — я гладила лицо, шею, а Эмиль не реагировал, словно каменный. — Ты против?
Эмиль с интересом поднял брови, когда мои пальцы проникли под рубашку. Я все делала неторопливо — впервые за долгое время хотелось наслаждаться каждым мигом. Каждым поцелуем.
Так волнующе, что дыхание сбилось, когда я коснулась губами груди. Совсем не так, как в первую встречу. Теперь все иначе. Мои ласки стали выдержанными и чувственными, какими могут быть, когда хорошо знаешь человека… Его душу, тело. Его боль.
Склонив голову и прищурившись, Эмиль наблюдал, как я его ласкаю, покрываю поцелуями каждый миллиметр кожи в рубцах и шрамах. Как будто не верит, что не шучу. Многих, кто оставил эти отметины, уже нет в живых. А мы здесь и Эмиль еще не знает, что я хочу отблагодарить его.
Я провела пальцами по поджарому животу, коснулась пряжки ремня. Дыхание надо мной стало сбивчивым. Я попыталась расстегнуть ремень, и Эмиль помог. Наши пальцы сцепились друг с другом, взаимное дыхание говорило о желаниях и мечтах. Он не торопил меня, но видно, что хотел.
— Маленькая моя, — горячо прошептал он, когда понял намерения.
Я потянулась к губам, запустив руки в расстегнутую ширинку. После откровенных ласк в «Фантоме», он мгновенно возбудился. Наши языки столкнулись в горячем страстном поцелуе. Я нежно обхватила пальцами член и, покрывая влажными поцелуями живот, опустилась на колени.
Глупо, но я волновалась, как в первый раз.
Давно не была с мужчиной. И боялась, что скрывать. Когда-то я думала об этом, как о крайнем случае, если он заставит… Тогда я еще не знала его хорошо. Боялась, что придет взять свое, если устанет ждать.
Теперь я сама страстно хотела приласкать его ртом. Так сильно, что трясло от желания. Начали мы медленно, а теперь сходили с ума — скорей, скорей!
Стоять коленями на кафеле было больно, а из-за чулок еще и скользко. Я поерзала, остро чувствуя, что на мне нет белья. Положила руку на живот Эмилю, ногтями вцепляясь в кожу, и взглянула вверх.
Запрокинув голову, Эмиль опирался на стену. Дышал открытым ртом, а из лица ушла жесткость, словно за последний год он впервые смог расслабиться.
Я с закрытыми глазами нашла член — каменный от нетерпения, и прикоснулась языком.
— Маленькая, — пробормотал Эмиль, сглатывая, напряженная ладонь накрыла мой затылок. — Девочка моя….
Он застонал, горячее дыхание смешалось с шумом воды. Чтобы не мучить его, я скорее приникла губами и пропустила поглубже. Терпкий вкус смазки сводил с ума, а сердце выпрыгивало из груди. Эмиль хотел быстрей, а мне бы наоборот — растянуть удовольствие.
Я люблю его. Очень хочу, чтобы нам было хорошо. Я буду стараться.
— Дина, — он вздохнул и кончиками пальцев начал массировать затылок. — Маленькая… Скорей.
Я подстроилась — что еще оставалось. Мы давно не были вместе, но рот сам вспомнил, как Эмиль любит. Его уроков я не забыла. Я сюда пришла для этого. Вспомнить, каково это было. Вспомнить, что я еще женщина, и теперь задыхалась, стонала сама. Это не только ему, это мне доставляло удовольствие.
Эмиль любит быстро. Пожестче. Никаких лишних ласк — они только мне нужны. А я не сама развлекаться пришла — его удовлетворить. За то, что он сделал в клубе, за терпение и нежность. За то, что живой. За сапфир, который не был мне нужен.
