Ванную наполнило его дыхание, все чаще и чаще. В конце он застонал снова, выплеснув семя мне в рот.
Вот и все.
Он стоял, опираясь на стену. Глаза закрыты, грудная клетка поднималась медленно и ровно, рука на затылке нежно перебирала волосы. Во рту был его вкус, а подбородок стал влажным.
Эмиль постепенно приходил в себя.
Я часто дышала, глядя в пространство. Так быстро все произошло… само собой. Спонтанный секс всегда выбивает из колеи. Особенно, если возвращаешься в прошлое — к прежним чувствам, прежнему мужчине. Внутри, вместо штиля и равновесия, с которыми я шла в ванную, чтобы сделать мужу минет, собиралась буря. Меня штормило от нахлынувших эмоций.
От кафеля ныли колени, но я и не подумала встать. Прижалась к нему всем телом, обняла бедра и поцеловала твердый живот.
Мой… Мой Эмиль. Мой муж. И какая разница, почему он им стал.
По лицу внезапно потекли слезы. Я обняла его так крепко, словно боялась одной остаться в кругу его врагов. Одна против всех.
Появилось чувство, что я только сейчас вышла из того подвала.
Обратно на свет. Насовсем.
— Я люблю тебя, — выдавила я, задыхаясь. — Спасибо, спасибо, спасибо, что не бросил меня, Эмиль… Спасибо.
Глава 24
— Ну хватит, маленькая.
Эмиль поднял меня под мышки, ладонями вытер набежавшие слезы, а руки с лица так и не убрал. Рассматривал глаза, словно правду искал. Взгляд был недоверчивым, твердым… Взгляд убийцы, не любовника.
Я смотрела прямо, не прятала ни затуманенных глаз, ни влажных открытых губ.
Я сделала это не ради выгоды, а потому что хотела. Меня не в чем упрекнуть.
— Моя девочка, — пальцы сжались на плечах.
Колени были холодными и ныли после жесткого пола. Я едва стояла, пока он искал застежку платья, а затем просто порвал по шву. Резкий, неприятный звук разрываемой ткани.
Платье упало к ногам и я осталась абсолютно голой… Не считая чулок, один из которых пошел стрелками после ласк огрубевших ладоней.
Он рассматривал мое тело — грудь, с твердыми от холода сосками, подрагивающий живот, ноги в рваных чулках.
— Ты такая красивая, — пальцы сжались на подбородке и он, наконец, взглянул мне в глаза. — Хватит реветь, Дина… Не могу видеть слез.
Эмиль сбросил рубашку и неожиданно опустился на колено. Я поняла, зачем, когда он приспустил кружевную резинку. Я оперлась ему на плечи и приподняла ногу, ощущая невесомые прикосновения, пока он снимал чулок. Сморщившись, тот сполз с колена. Эмиль поцеловал ноющую чашечку с красным отпечатком.
Пока он то же самое проделывал со вторым, я взглянула поверх его головы. В зеркале напротив мы отражались в полный рост. Меня буквально ударило увиденное. Мое голое тело — белое и сияющее, в окружении темного кафеля. И Эмиль на коленях, раздевающий меня.
Я больше не боялась зеркал и обнаженного тела. Я видела его таким, каким оно было. Никаких видений из прошлого…
Эмиль внезапно выпрямился и вернул меня в текущий момент. Я оказалась у него на руках, и он внес меня в душевую кабину. Сверху хлынула вода, обволакивая нас, я завизжала от неожиданности и горячих брызг. Эмиль резковато рассмеялся — его позабавила моя реакция.
Волосы мгновенно намокли и плетями прилипли к спине. Я прижалась к мужу, обвила руками скользкое теплое тело.
— Поставь меня, — я брыкнулась, просясь на пол.
Он спустил меня с рук. Я перебрала флаконы и выдавила в ладонь немного шампуня. Он пах мужским парфюмом. Сюда женщин не водили, кроме меня. Может, поэтому он такой голодный?
Я повернулась к Эмилю, повисла на нем, намыливая волосы и шею. Он обнял меня, и это ощущение — тела к телу, приятное и забытое, оглушило, словно на мне не было кожи. Я застыла, запустив пальцы ему в волосы. Эмиль рассматривал мои губы, покрасневшие, истерзанные. Затем за шею притянул к себе и впился в рот. Скользкие, все в мыле, мы целовались под душем.
Я задыхалась от потоков воды и его языка. Под бешеным напором я отступила, Эмиль вжал меня в стенку душевой кабины. В нем чувствовалась тоска — по моему телу, ласкам… по мне самой.
— Пойдем в постель, — прошептал он.
— Эмиль…
Я прижала ладони к плечам, но что значит, оттолкнуть гору? С таким же успехом можно пытаться остановить поезд.
Он думал — я готова. А я сама не знаю, готова или нет.
Пока я сомневалась, он подхватил меня на руки и вынес из-под душа.
— Погоди… — начала я, но меня уже завернули в пушистое полотенце.
В темной спальне Эмиль не включил свет. Тот попадал с улицы, луна посеребрила пол и подоконник.
— Эмиль! — я испугалась, оглядываясь и цепляясь за мокрые плечи, когда подо мной очутилась кровать.
Он молчал. Как всегда! Хорошо нам или плохо, меня окружает стена молчания. Он усмехнулся, в полумраке показав зубы, и схватил губами ключицу. В первый раз — это был поцелуй. А во второй поучаствовали зубы, царапнув кожу.
Эмиль положил меня в клубок из простыней и покрывала. Я попыталась отползти, но только выскользнула из полотенца. Влажные волосы кольцами свились на плечах и спине. Неожиданно муж навис надо мной, приподнявшись на руках. Просто смотрел, а у меня от этого зрелища холодный ком свернулся в животе. Наверное, не смогу…
— Я скучал, — Эмиль наклонился ко мне, взгляд скользнул по напряженной линии шеи. — Не представляешь, как скучал, девочка моя…
Сильная ладонь сжала правую грудь, губы накрыли сосок. Внутренней стороны бедра коснулось что-то.
— Нет, Эмиль, — застонала я, закрутилась, пытаясь выбраться из-под него.
— Расслабься, маленькая. Доверься мне.
Слова сработали, как надежный механизм.
Если и доверять мужчине… только ему. Другой не вернет меня к жизни. У меня два варианта — попробовать с ним или навсегда забыть об этом. Это тоже выбор.
Я дрожала, но расслабилась в его руках. Отдалась, и будь, что будет. Мой тихий выдох прозвучал в тяжелой тишине немного вопросительно, но покорно.
Эмиль спустился ниже, развел мне ноги, плотно оплетая бедра — как тогда, в «Фантоме». Я выгнулась и застыла, ожидая, что тело пронзит разряд. Глубокий и жадный поцелуй между ног застал врасплох, хотя я ждала его… Но язык проник так глубоко, что я застонала от страха и удовольствия, а затем подалась навстречу, пытаясь обхватить его ногами.
Извивалась и стонала под мощным телом. Комкала простынь, понимая, что из сильных объятий не выбраться, и с каждой секундой этого хочется все меньше, а то, что будет после, манило все сильней.
Он горячо дышал, влажным языком трогая клитор, а затем поднял голову. В полумраке я толком не видела лица. Видела, что рот открыт. Кажется, он оценивающе на меня смотрел — как я разметалась по кровати, раскинула руки и смотрю на него, повернув голову набок. Дышу тяжело и неровно, изнемогая от сладко-текущего сока между ног.
