– Она жива? Кэнди, та девушка наверху?
Моя дочь бледна и продолжает дрожать, но уже в достаточной степени пришла в себя. «Где – наверху? Какая девушка?» – недоумеваю я, но сейчас не время для расспросов. Я поворачиваюсь к санитару, и он отвечает Ланни:
– Мы сейчас пойдем туда. – Потом обращается ко мне: – С Ланни всё в порядке. Ей сейчас в основном нужно тепло и отдых. Некоторое время ей будет больно дышать из-за раздражения легких от воды, поэтому ее лучше показать врачу; может быть, он назначит ей какое-нибудь лечение.
Затем он и его напарник уходят, прихватив легкие носилки. Они направляются вверх, на утес, который местные ребята называют Смертельным Камнем.
Я поворачиваюсь к Ланни и спрашиваю:
– Солнышко, что случилось?
Она не хочет рассказывать мне, и я не знаю, в чем причина: шок, ее физическое состояние или что-то еще. Я хочу проявить настойчивость, но Сэм кладет мне руку на плечо и тихо произносит:
– Гвен, с ней всё в порядке. Выдыхай.
– Я просто хотела пойти на вечеринку, – шепчет Ланни. Губы у нее уже не такие синие, но она все еще несколько похожа на утопленницу. – Извини.
– Для тебя опасно вот так уходить из дома; ты же знаешь, что твой отец…
До этого момента мой сын молчал, но теперь он устремляет на меня взгляд, полный нетерпения и несогласия.
– Да, мам, мы помним. Но она просто хочет быть нормальной. Жить нормальной жизнью.
Я удерживаюсь от слов о том, что наша жизнь никогда не будет нормальной, потому что не хочу, чтобы это было правдой. Нам нужно найти нормальную жизнь. Создать нормальную жизнь. И теперь до меня еще острее, чем прежде, доходит, что мы не можем остаться здесь. Быть подростком сложно в любых обстоятельствах. Но уровень этой сложности для моих детей теперь просто зашкаливает.
Так дальше продолжаться не может.
Я просто обнимаю Ланни и растираю ей руки, пытаясь ее согреть. Весь берег усыпан брошенными бутылками, на пляже все еще пылает огромный костер. Забытые раскладные стулья и пустые бутылки – наглядное свидетельство того, сколько народа здесь было. Однако сейчас в поле зрения нет никого, кроме полицейских, и над берегом висит зловещая тишина.
Я вижу свет на вершине утеса: видимо, санитары нашли девушку, о которой упоминала Ланни. Они проводят там совсем немного времени, а потом спускаются, неся на носилках неподвижное тело. Девушка еще жива, но ужасно бледна. Судя по наложенным санитарами повязкам, у нее сильно пострадала голова. Очевидно, Ланни нашла ее там, наверху. Но почему после этого моя дочь оказалась в озере? Я хочу задать ей множество вопросов, но, прежде чем успеваю это сделать, приезжают детективы на своем старом черном седане. Первым из машины выходит детектив Престер, потом с пассажирского сиденья вылезает моя подруга Кеция Клермонт. Судя по виду Престера, мысль о подъеме наверх его не радует; он измеряет взглядом горную тропку и отправляет туда Кецию, а сам идет к нам. Глядя в его морщинистое лицо, я ощущаю, как настоящее смешивается с прошлым. Помню, как он вот так же шел ко мне, когда из озера Стиллхауз извлекли мертвое тело и я была заподозрена в убийстве. Я не хочу, чтобы он точно так же допрашивал мою дочь.
– Здравствуйте, Гвен, Сэм. – Престер обменивается с нами формальными рукопожатиями. Потом смотрит на Ланни. Его лицо – из тех, которые выглядят добрыми и сочувственными вплоть до того момента, когда обладатель этого лица захлопывает за тобой дверь тюремной камеры. И его вежливая манера поведения меня тоже не обманывает. – Юная леди, мне нужно поговорить с вами. Гвен, вы можете присоединиться.
– Отлично, – отвечаю я, пока Ланни делает вдох, чтобы сказать мне, что справится одна. Я не позволю ей попасть в ловушку. Не то чтобы я думала, будто она сделала что-то плохое, но… тем не менее. – Может быть, в вашей машине?
– Да, это подойдет, у меня работает обогреватель. Мисс Атланта, вы сядете на переднее сиденье, рядом со мной. Гвен, вы не против разместиться сзади?
Я ничего не имею против до тех пор, пока дверь не захлопывается, и тогда я вспоминаю, что открыть ее сама, вероятно, не смогу. Но сейчас неприятности не у меня. Моя дочь выглядит стойкой, но я вижу под этой маской испуганную маленькую девочку, и это причиняет мне боль.
Детектив Престер достает свой телефон и включает на нем диктофон.
– Детектив Тимоти Престер ведет опрос Атланты Проктор. Ланни, назовите, пожалуйста, ваш адрес и дату рождения – для протокола.
Моя дочь отвечает, слегка заикаясь, и я не уверена – от холода, который она все еще ощущает, или от нервов. Престер одаряет ее теплой, успокаивающей улыбкой. Но меня это заставляет насторожиться.
– Верно. Точное время – два часа ночи. Хорошо, я обещаю, что не задержу вас надолго. Понимаю, что сегодня вам пришлось нелегко. Вы в порядке? Вам что-нибудь нужно?
Ланни мотает головой, однако все еще дрожит. Престер заводит мотор, и включается обогреватель.
– Расскажите мне обо всем, что случилось. Ланни. По порядку. Я слушаю.
Ланни, вопреки обыкновению, сдержанна, но он выдавливает из нее всю историю, слово за словом. Вытягивает клещами. Пришла на вечеринку. Общалась с парнем из выпускного класса – его зовут Бон. Поднялась на утес, чтобы оказаться подальше от толпы. Нашла жертву.
Я знаю, что Ланни говорит правду относительно последовательности событий. Но знаю также, что она что-то скрывает. И Престер тоже это поймет.
Ланни рассказывает жуткую историю о столкновении на утесе с Боном Кейси и другим парнем. Престер просто кивает. Выражение его лица делается еще более мрачным, если это возможно.
– Судя по вашему описанию, это, похоже, Олли Бельден, – говорит он. – Бон Кейси делает для него кое-какую грязную работу, толкает таблетки и «травку» на вечеринках. Мы займемся этим.
Я понимаю, что это плохо. Нам не нужен еще один повод для войны с Бельденами – но этот повод возник. Моя дочь – единственная свидетельница вероятного преступления, в котором замешан Олли Бельден, и это вызывает у меня невероятную тревогу.
Ланни, должно быть, тоже это понимает. Ее плечи поникают, и хотя она больше не дрожит, однако выглядит так, словно вся она – сплошной комок нервов. Престер прерывает допрос и благодарит ее за помощь. Я выдыхаю и осознаю, что все мое тело ноет – с такой силой мне приходилось сдерживаться, чтобы не вмешаться.
Ланни тянется к ручке дверцы, и Престер говорит:
– И еще одно, Ланни. Я хотел бы взять пробу ДНК, чтобы мы могли исключить твою причастность к этому. Хорошо?
Я хочу возразить и замираю, охваченная сомнениями, но Ланни просто поворачивает голову и открывает рот, когда детектив достает из кармана запечатанную палочку для взятия проб. Прежде чем я успеваю сказать, что это плохая идея, все уже готово – Престер ловок, как опытный фокусник. И, честно говоря, ДНК Ланни, вероятно, будет найдено на теле Кэнди, в этом нет сомнений: она, скорее всего, прикасалась к ней, по крайней мере, проверяла пульс. Может быть, это нужная мера предосторожности, а не начало чего-нибудь плохого. Но я могу придумать тысячу вариантов, при которых все может пойти не так.
