– Да.
– Тогда утром после молитвы ожидай Атихана с десятком воинов и помни, что за тобой уже смотрят.
– Тебе не надоело грозиться? Мы делаем одно дело и должны доверять друг другу. Но как ты объяснишь Девлет-Гирею, что я у тебя был, а потом уехал с твоим доверенным человеком и охраной?
Теребердей усмехнулся и ответил:
– Очень просто. Я позвал тебя, дабы обсудить вопрос закупок невольников в Кафе. Мне скоро возвращаться в улус, и я хочу увести их с собой. Сам же в Кафу выехать не могу. Посему решил положиться на тебя. Ты доволен?
Азат кивнул и ответил:
– Это ты хорошо придумал. Не подкопаешься. Может быть, невольников действительно надо купить?
– Да, с полсотни. Сделай это прилюдно, вместе с Атиханом. Лучше будет, если о том станет известно в городе.
– Исполню.
– Хорошо. Сайхат Атихан с обозом должен вернуться на пятый день, считая с завтрашнего утра.
– Да, Теребердей. Удачи тебе в походе.
– А ты разве не идешь?
– Нет, на мне порядок в городе.
– Хорошо устроился.
– Неплохо. Я поехал. Жду Атихана.
Бордак лежал на топчане в саду.
К нему подошел племянник Ризвана и сказал:
– Господин, я нашел твоего товарища Тугая.
– Да? – Бордак поднялся. – Где он?
– Сейчас на посольском подворье.
– Тебе удалось с ним поговорить?
– Да. Я сообщил ему, что ты ищешь его. Он не удивился, сказал, что придет через сад, как только стемнеет. Это все.
– Молодец, Алим! – Михайло потянулся за мешочком с деньгами, но юноша выставил пред собой ладонь и заявил:
– Не надо денег, не возьму.
– Но почему? Ты трудился, вон аж вспотел весь, а любая работа стоит денег.
– Считаешь, что я заработал, отдай деньги дяде Ризвану. Я ему жизнью обязан.
– Хорошо. Значит, Осип придет сюда, в сад, как только стемнеет?
– Да. Я встречу его на задах, проведу, а то заплутает.
– Спасибо тебе, Алим.
– Не за что. – Юноша ушел.
Он появился чуть позже, когда уже стемнело. С ним был Тугай.
– Я постою на задах, посмотрю, чтобы кто из посторонних не подошел, – сказал племянник Резвана.
– Да, сделай это, если нетрудно, – проговорил Бордак.
Юноша ушел.
Мужчины обнялись, присели на топчан.
– Говори, Михайло, как царь наш допустил сожжение Москвы, – заявил Осип.
Бордак рассказал обо всем, чему был свидетелем.
– Вот оно как, – протянул Тугай. – А тут вовсю трубили, что славные ратники Девлет-Гирея разбили наши полки, вошли в город, пленили тысячи людей и сожгли Москву. Всю, даже Кремль. Татары хвалились тем, как без сопротивления разоряли южные земли, Рязань, Каширу, другие места. И ведь сомнений в том не было, потому как только в Кафу крымчаки привели многие тысячи полонян. Тут творилось нечто невообразимое. Наших людей разбирали, как скотину. Торгаши объявились, все побережье было заставлено судами. Посол Афанасий Федорович хотел меня послать на Москву, а тут прибыл человек от царя. На Москве он не был, потому правды не знал. Царь передал мне серебра на тысячу рублей и велел ждать тебя. Я знал, что ты придешь сюда, к Ризвану, под видом литвина, а татары выпускать нас с подворья перестали. Только выйдем, сразу разъезд. Мол, езжай обратно! Иногда удавалось проехать по городу, но сюда заглянуть возможности не было. Афанасий Федорович сейчас в Сююр-Таше. С ним и дьяк Петр Петрович Агапов. Я сумел выбраться и приехать.
– А где тебя гонец царский застал?
– В Сююр-Таше. Это потом я бежал оттуда. Ну а здесь обложили как волка. Людей на подворье мало, охраны всего десять стрельцов. Мальчишки подходят, ругаются, грозятся, показывают, что горло нам скоро резать будут. Надоел этот Крым хуже горькой редьки.
– Понятно, я и сам это чувствую. Но царь дал задание. Его следует исполнить.
– Это понятно. Удается хоть что-то?
– Я вроде как уговорил мурзу Азата помочь. Конечно, за большие деньги.
– Мне отдать тебе серебро?
– Оно у тебя с собой?
– С собой.
– Давай. Так спокойнее будет. Мы не знаем, что удумает Девлет-Гирей насчет русского посольства. В случае опасности ты сюда иди. Ризван может ненадолго спрятать тебя.
– Уйти, бросить товарищей?
– Я об этом не подумал.
– Будем надеяться на лучшее. Может, наказ получим на возвращение. Афанасий Федорович Нагой говорил, что царь знает о нашем положении, на растерзание не отдаст.
– Афанасию Федоровичу известно больше нашего. Давай договоримся, как связаться в случае крайней необходимости.
Тугай чуть подумал и проговорил:
– Каждый день после полуденного намаза я буду смотреть на улицу, которая тянется с востока посольского подворья. Племянника Ризвана я запомнил. Если что-то произойдет и я буду нужен тебе, пошли его на улицу в указанное время. Увижу, буду знать, что надо идти сюда, в сад.
– А не опасно это?
– С подворья можно выйти скрытно и пробраться по берегу. – Тугай достал из-под одежды мешок с серебром, передал его Бордаку. – Пойду, Михайло. Рад был видеть тебя.
– И я рад. Береги себя.
– Это ты берегись. На тебе ответственность большая.
Они опять обнялись. Потом Тугай скрылся в темноте ночного сада.
Курбан появился поздним вечером второго дня. Ризван сам пропустил его во двор, принял коня. Татарин напился воды и зашел в комнату Бордака.
– Ну вот, наконец-то! – проговорил Михайло. – Приветствую тебя. Как съездили?
– И тебе долгих лет. О том, как съездили, ты, Михайло, у мурзы узнаешь. Мы вернулись не одни. С нами Сайхат Атихан, человек ногайского мурзы Теребердея. Очень мрачная, скажу тебе, личность. Он ни на шаг от Азата не отходил.
– Почему такие меры предосторожности?
– Так Сайхат этот за деньгами сюда приехал.
– Значит…
Курбан прервал Бордака:
– Об этом ты тоже узнаешь у мурзы.
– Так едем к нему.
– Да погоди ты, дай дух перевести. Мы за день прошли больше шестидесяти верст, только в город заехали, и Азат сразу послал меня к тебе.
– Уж не настолько ты устал, Курбан, что не можешь проехать до крепости.
– Я ладно. Мурза занят, ему баню приготовили. Он сейчас парится, отходит от дороги. Попозже поедем. Лучше тут ждать, чем на его подворье.
– Это так.
