– Девлет-Гирей подошел к Туле. Сюда же, к Оке, он отправил передовую рать Теребердея, однако наказал встать в поле, не выходя к берегу. О том наши люди в орде сообщили. А вот почему так Девлет решил, пока неведомо. Так что пусть твои люди смотрят за басурманами, но так, чтоб ты мог быстро вернуть их в село.
– Понял.
Крымский хан возлежал на подушках, брошенных на ковер внутри шатра, поставленного в его лагере, разбитом у Тулы. Здесь он объявил большой привал своему войску.
После вечерней молитвы к Девлет-Гирею заглянул его главный военный советник мурза Дивей.
– Дозволь, хан?
– Зачем спрашиваешь? Знаешь, что для тебя мой шатер всегда открыт.
Мурза присел на ковер слева от хана и сказал:
– Смотрел я Тулу.
– И что?
– Сильная крепость. Пушек много, стены крепкие. А вот посады защищены слабо, да и людей в них нет, ушли.
– Пусть ушли. То, что Тула сильная крепость, сейчас не важно. Мы не будем терять время здесь.
– Не пойдем на приступ?
– Нет. Посады сожжем и двинем дальше, к реке. Главное для нас – перелезть через Оку и охватить основные силы русских у Серпухова. Это решит участь всей московской рати. Мы побьем ее там. Царь Иван допустил большую ошибку, разбросав свои полки от Коломны до Калуги, оставив на оборону Москвы незначительные силы.
– Но он хитро поступил, уйдя в Новгород. Это не бегство, как представляют те изменники, которые перешли к нам, как только мы двинулись от Перекопа. Это очень умный ход. Из Новгорода Иван имеет сообщение и с Москвой, и с полками береговой линии, и с Ливонией. По сведениям, полученным от предателей, русских бояр, царь Иван держит между Новгородом и Москвой запасную рать, около двадцати тысяч воинов. К сожалению, половина из них – это татары, которые присягнули ему на верность. Если все эти воины придут сюда, то у царя будет тысяч шестьдесят. Его полки стоят по реке, но долго ли им отойти к Москве, потрепав на перелазах наше войско?
Хан усмехнулся и проговорил:
– Ты выставляешь царя Ивана таким полководцем, которому любая война под силу. Но тогда ответь, почему в прошлом году он не смог ничего сделать для защиты Москвы?
– Нам помог ветер.
Девлет-Гирей повысил голос:
– Он только раздул пожар, который пустили наши воины. Они тогда захватили часть окраин. Огонь же, напротив, остановил нас.
Дивей-мурза не стал спорить. Он понимал, что хан возомнил себя непобедимым. Лесть сделала свое дело. Сейчас Девлет считал, что сжечь Москву удалось только благодаря его военному таланту. Он уже видел себя на русском троне. Это худо. За такую самонадеянность можно сильно поплатиться.
– Прости, хан, вырвалось. Значит, мы не трогаем Тулу и выходим к реке?
– Да, но посады сжечь. Пусть русские со стен смотрят, как горит их добро.
– Нам надо два места для переправы. Одно известно, это Сенькин брод. Какое выберем вторым?
Девлет-Гирей с удивлением посмотрел на советника.
– Это спрашиваешь ты? Тот самый человек, который и должен определить места переправ и ход дальнейших действий? Я пока думаю о Серпухове.
– Прости еще раз, хан. Я свое дело знаю. Просто… но это не важно.
– Что не важно, Дивей? Договаривай! Не люблю, когда мои люди вдруг прерывают речи.
– Хорошо. Скажу, не желая вновь вызвать твой гнев.
Хан покачал головой.
– Тебе ли его опасаться? Говори. Посмотрим, чего ты надумал.
– Надо бы Теребердея-мурзу позвать.
Девлет-Гирей трижды хлопнул в ладоши. Появился нукер.
– Теребердея-мурзу ко мне, быстро!
– Слушаюсь! – Нукер исчез за пологом шатра.
Скоро объявился мурза Теребердей. Он зашел в шатер, поклонился хану.
Девлет-Гирей указал ему на место справа от себя, слева сидел Дивей-мурза.
– Садись, мурза, думать, говорить будем.
Теребердей оживился и осведомился:
– Пойдем на приступ Тулы?
– Ты, мурза, не спрашивай, а слушай. Но на вопрос твой отвечу, дабы все было ясно. Тулу брать не будем. Пожжем посады и двинемся дальше. А вот как и куда, скажет Дивей-мурза.
– Извини, хан, а кого ты намерен пустить на посады?
– Сам хочешь пограбить?
– Да нечего там грабить, все ценное местные в крепость занесли. Кровь разогнать у воинов после продолжительных переходов.
– Ладно, посады твои. Но больше ни слова, пока не скажет Дивей.
– Да, хан.
Девлет-Гирей повернулся к советнику:
– Говори!
Дивей-мурза достал из-под халата свиток, развернул его. Это была карта тульских, калужских и части московских земель.
– Пройдя Тулу, нам надо будет разделить войско. Часть пустить на Сенькин брод. Понятно, что русские будут ожидать нас там. Они наверняка приготовились к обороне. Но много их быть не может, от силы полк. Насколько мне известно, брод этот воевода Воротынский поручил прикрыть князю Шуйскому, возглавляющему сторожевой полк. В нем четыре с половиной тысячи ратников. Он должен защищать Каширу. Думаю, что Шуйский сможет выставить у Сенькиного брода не более полутысячи человек, в запасе держать столько же. Больших сил там разместить негде. Мешает река Лопасня. На Сенькин брод предлагаю послать войско уважаемого Теребердея-мурзы.
Ногайский воевода кивнул.
– Хорошо. Я перелезу там через Оку и разобью рать Шуйского. Надо будет, возьму Каширу.
Девлет-Гирей взглянул на него и заявил:
– Тебе, мурза, следует делать то, что скажу я.
– Да, хан, прости.
– Продолжай, Дивей.
– Остальной части рати, дабы выйти к Серпухову, надо перелезть Оку вот здесь. – Мурза ткнул пальцем в карту.
– Почему именно там? – спросил Девлет-Гирей.
– Если основные силы перейдут Оку там, а Теребердей-мурза – Сенькиным бродом, то мы зайдем к главной русской рати с двух сторон, возьмем ее в клещи. Мы ударим по ней и сразу выбьем около десяти тысяч ратников. Это половина тех сил, которые выставлены неверными на берегу. На помощь Воротынскому пойдут другие полки. Даже если они прибудут к Серпухову одновременно, нам не составит труда разгромить их и двинуться на Москву. Действуя стремительно, мы лишим царя Ивана возможности своевременно подвести подмогу, разобьем всю русскую рать, займем Москву, Рязань, Тулу, Козельск, Калугу, Коломну. Это станет непоправимой бедой для русских. Сопротивляться дальше они не смогут. Тогда ты сможешь въехать в Кремль и занять царский трон. Ивану же придется бежать как можно дальше на север или на восток, забыть о том, что он недавно правил большим государством. У меня все.
