Однако Джек искренне надеялся, что у него не будет причины возвращаться в дом. Ужасно, если Люсинда расплачется и ему придется сопровождать ее к матери. Джек повернулся к девушке, завязывающей ленты шляпки, и подал ей руку.
– Вы готовы, леди Люсинда?
Они перешли через улицу и двинулись в сторону сада, огороженного кованой изгородью. Напротив ворот сада располагалась кондитерская Гюнтера. Рядом в тени деревьев теснились экипажи, пассажиры которых наслаждались погожим деньком, сидя на скамейках в парке. Джек увлек Люсинду в более уединенный уголок сада.
– Хорошо ли вы проводите сезон? – вежливо поинтересовался он.
– Да, ваша светлость.
Люсинда была высокой худощавой девушкой с копной огненно-рыжих волос. Вернее, ее волосы не поддавались укладке, когда она была ребенком. Сегодня же они были тщательно зачесаны назад, собраны в пучок и спрятаны под шляпкой.
– Рад это слышать. Я пригласил вас на прогулку, чтобы обсудить весьма деликатное дело.
– Нет! – выпалила Люсинда.
Джек ошеломленно замер.
– Прошу прощения…
Люсинда густо покраснела.
– Мама мне сообщила, о чем вы собираетесь просить. Вы оказали мне большую честь, но я вынуждена отклонить ваше предложение.
– В самом деле? – пробормотал Джек, мысли которого лихорадочно метались точно сумасшедшие.
Люсинда отошла в сторону и заломила руки.
– Да. Я знаю, вы дали слово своему отцу, и были щедры и добры к нам с матерью с тех самых пор, как утонул папа, но, боюсь, я ни при каких условиях не смогу выйти за вас замуж.
– А… – Джек испытал такое облегчение, что не сразу обрел дар речи. – Не сможете?
Люсинда испуганно посмотрела на него.
– Я собиралась сказать, что не хочу этого!
Губы Джека непроизвольно изогнулись в улыбке. Девушка выглядела такой напуганной и смущенной, что до него лишь сейчас начал доходить смысл ее слов. Встреча с Люсиндой настолько оправдала его ожидания, что он не выдержал и рассмеялся.
– Прошу вас. – Побледнев, Люсинда прижала руки к груди, словно почувствовала себя дурно. – Прошу вас, простите меня. Мне не следовало быть такой грубой. Ваша светлость, позвольте мне все объяснить…
– Успокойтесь. Я ничуть не обиделся. Скорее наоборот. Я действительно хотел обсудить с вами этот вопрос, но, должен заметить, ваш ответ меня не удивил.
Глаза Люсинды забегали.
– Правда?
Джек кивнул.
– Полагаю, наши матери планировали эту помолвку без моего ведома. И ваша матушка наверняка уже беседовала с вами об этом.
– Вообще-то, – закусила губудевушка, – да.
По выражению лица Люсинды Джек догадался, что в этом сезоне леди Стоув не говорила ни о чем другом.
– И она никогда не спрашивала вашего мнения?
Люсинда зарделась и прошептала:
– Нет.
– В таком случае вам нечего объяснять. – Он снова протянул ей руку. – Давайте все же прогуляемся? Жаль упускать такую возможность.
Люсинда минуту смотрела на герцога, а потом осторожно взяла его под руку.
– Вы не сердитесь?
– Наверное, не слишком приятно слышать от женщины, что она не желает выходить за вас замуж, но я не сержусь. – «А испытываю неимоверное облегчение», – мысленно закончил Джек.
– Осмелюсь предположить, что вы тоже не слишком-то хотели на мне жениться. Мама сказала, вы дали обещание, но это случилось много лет назад и вы скорее всего даже понятия не имели, на что соглашаетесь.
– Я поклялся отцу заботиться о вас и вашей матери, – ответил Джек. – И сдержу слово. Что же касается женитьбы… С моей стороны было бы нечестно давать обещание жениться на девушке, неспособной в силу возраста высказать свое мнение по данному вопросу. Ведь вам едва исполнилось одиннадцать лет.
Пальцы Люсинды дрогнули.
– Когда умер мой папа, – произнесла она.
– Да.
– Значит, вы не давали обещания на мне жениться.
– Не давал, – признался Джек.
Люсинда шумно выдохнула.
– Слава богу! Ваша светлость, какое же облегчение слышать это. Мама говорила, что я обязана принять ваше предложение, чтобы вы смогли выполнить обещание, ведь это важно для джентльменов. И я так долго страшилась вашего визита! Когда вы исчезли из города несколько недель назад, я даже начала надеяться, что вы вообще не вернетесь в этом сезоне и мне не придется принимать сложное для меня решение.
Несколько недель назад Джек уехал из города вместе с Софи. Его губы изогнулись в улыбке.
– Вообще-то я подумывал об этом.
– Я бы не возражала, – честно призналась Люсинда. – Каждый день мать повторяла, что мне суждено стать герцогиней, а я только и думала, как ужасно это звучит.
– Почему? – Ситуация была гораздо забавнее, чем ожидал Джек.
Люсинда поморщилась:
– Все герцогини такие благопристойные! Я бы просто не выдержала, если бы все вокруг следили за тем, как я одеваюсь и как себя веду. Для этого мне хватает матери. К тому же вы старый… – Она осеклась, и ее глаза расширились от ужаса. – О господи… о нет…
Не в силах сдерживаться, Джек рассмеялся. Наверное, он казался этой девушке древним стариком, хотя их разделяло лишь двенадцать лет.
– Я прекрасно вас понимаю. Продолжайте.
– Я хотела сказать, что вы много старше меня, – пояснила Люсинда, заливаясь краской. – Конечно же, вы были очень добры к нам с мамой, но… – Она закусила губу, а потом продолжила: – Есть важная причина, по которой я вынуждена была бы вам отказать. Став вашей женой, я не смогла бы поехать в Египет. А это моя заветная мечта.
Джек не знал, почему Люсинда считала, что герцогине запрещено путешествовать, но не стал вдаваться в подробности.
– Леди Люсинда, вы ошеломили и порадовали меня. Давайте съедим по мороженому, и вы расскажете, почему мечтаете оказаться в Египте.
Пунцовая от смущения, Люсинда согласилась с предложением Джека, и он проводил ее до скамьи, стоявшей возле кондитерской. Там он подал знак официанту, обслуживавшему нескольких дам, подъехавших к парку в экипаже. По совету Люсинды Джек заказал несколько шариков лавандового мороженного и мысленно воздал хвалу Всевышнему за то, что, увидев его с леди в кондитерской Гюнтера, мало кто предположит, что он ухаживает за ней.
Выяснилось, что Люсинде в руки попало «Описание Египта», содержавшее иллюстрации художников, сопровождавших армию Наполеона в Египет. Убедив мать в том, что книга поможет усовершенствовать ей французский язык, Люсинда изучила ее вдоль и поперек. Египет заворожил ее. Но более всего Люсинду привлекли письменность и иероглифы, представлявшие собой изящные маленькие картинки.
