Словно прочитав мысли, Сейвал протянул мне луковицу с хлебом, которые только-только достал из своего мешка. Прожевав угощение, я вернул фляжку его брату, и уселся на свой спальный мешок.
– Давайте, спрашивайте первые, чтобы потом не обвиняли в увиливании.
– Учитель, сказал, что ты – мироходец. Откуда-то из-за Грани. Он велел не спрашивать тебя об этом, но... Какого черта? Мы уже немало пережили вместе. Помнишь свой дом? Свою семью?
Дом? Семья? Эти слова ассоциировались у меня со странными воспоминаниями. Будто из другой жизни. Хотя, по факту, так оно и было. Я уже давно разделил жизнь ДО и жизнь ПОСЛЕ. И даже сам не заметил, и вот теперь наемный головорез напоминает мне об этом. Фантастика.
– Я жил с мамой. На шестом этаже десятиэтажного дома. Вокруг было много таких домов, и спортивная школа. Было много... Всего. Мы жили втроём, с мамой и сестрой, в двухкомнатной квартире. У меня были друзья в школе. И в университете.
Сестра вышла замуж, а я переехал, и купил себе другой дом. Квартиру, в центре большого города. Вы, ребята, даже не представляете, насколько большим был этот город! Мне иногда кажется, что все это было не со мной. Что всё это был сон, а на самом деле я правда потерял память, и мой мозг нарисовал вот такую картину. Чтобы я не свихнулся. Или наоборот. И от этого становится не по себе.
Некоторое время мы молчали. Братья обдумывали то, что услышали от меня, я занимался тем же. Странный вопрос. Может, не нужен мне этот их секрет, благодаря которому они выжили тогда, во дворе госпиталя? У них ведь тоже есть история, и их "бессмертие" – лишь одна из ее частей.
– Тот же вопрос. Расскажите о себе. Кто вы, откуда, куда хотели попасть, и куда попали? Я ведь совсем ничего о вас не знаю. Почему ты носишь пистоли, а ты, арбалет? Почему у тебя всегда заложена левая ноздря, а у тебя – правая? Как вы познакомились с Учителем?
– Слишком много вопросов.
– Да брось, – отмахнулся я, – Ты, Финвал, как-то упоминал, что вы с братом всю жизнь прожили в Риноре. Расскажите хотя бы в общих чертах, как это было?
– Ну что-ж, – кашлянул он, – ладно. Я даже почти не соврал. Родились мы и правда в Риноре, тринадцать лет назад. В семье бедного сапожника, который быстро прогорел, переселился в трущобы, и отдал душу в подворотне за пару медяков. В те года, как говорят, в Риноре было все гораздо хуже чем сейчас, по этой части.
Нам с братом тогда не было и года. Так что нас тоже растила мать. Приходилось выживать, как только возможно, пока в пять лет нас не собрался десяток таких мальчишек. Иногда мы устраивали ночные кражи в жилом квартале, иногда – работали днём на улицах. Так продолжалось, пока к нам не пришли люди, называвшиеся гильдией воров. И предложили выбор – либо мы с ними, и работаем только по указанию, либо ножом по горлу в ближайшее время, если не уберемся из города.
Мы, конечно же, согласились. В следующие годы у нас была стабильная работа, но со временем начались стычки с другими, так скажем, коллективами, которые появлялись регулярно. В одной из таких нашим главным поотрезали головы, а нас снова дали выбор.
– Так вы и плавали в разных бандах, пока...
– Пока за нас не взялись серьезно. Пришлось ненадолго покинуть город. Тогда мы и встретились с Учителем.
– Расскажете?
– Не сегодня. Это действительно очень длинная и запутанная история. Но вот что я тебе скажу, раз уж ты так хочешь знать о нашем умении...
Мы придвинулись ближе к костру, и я очень надеялся, что сейчас не последует тупой шутки. Я в таком случае за себя не отвечаю. Оказывается, эти ребята всего на пару лет старше меня! И никакие они не головорезы, а больше просто воры. Но у них была какая то история с Учителем, и выглядят они далеко за тридцать, даже ближе к сорока!
– Наши похождения с учителем закончилась тем, что из Разлома, возле которого мы оказались, появилось... Что-то. И потащило нас за собой, обратно. Учитель как-то смог оставить нас здесь. Мы ничего не помним о том, что там произошло, но он сказал, что нам одновременно, и повезло, и нет.
Оказалось, что один из нас умер. Мы не знаем, кто именно, но это неважно. Учитель что-то сделал, и теперь мы живём одну жизнь на двоих, и ни один из нас не может умереть. До определенного предела, конечно. Если отрубить голову, она на место не встанет. Но пока цел мозг, оба наших сознания удерживаются в телах. Теперь между ними что то вроде взаимосвязи. Жизненная сила одного человека, который выжил, делится на двоих. Она же исцеляет смертельные раны, регенерирует ткани и все такое прочее. Но это, скорее, побочный эффект.
– Ты сейчас слово в слово повторяешь то, что услышал от Учителя? – догадался я.
– Да.
– Круто. Вам очень повезло.
– Как сказать. Умрем мы, конечно, скорее всего в один день. Но смерть эта, Дангар, не за горами. Думаешь, почему мы выглядим такими взрослыми? Мы ведь с тобой почти ровесники, ты знал? Возвращаясь к жизни, мы делаем это непроизвольно, и тратим пару лет жизни, а то и больше. Все время делать так не получится. Да ещё и постоянно надо следить, чтобы голова была на месте.
Я оценил шутку, улыбнувшись.
– А как живут обычные люди, по вашему? У них такой возможности нет.
– После нескольких смертельных ранений, которые должны были отправить тебя в могилу, начинаешь быть более... Самоуверенным, – подумав, сказал Финвал.
– Да, поэтому надо, чтобы хоть кто-то остужал горячую голову, – фыркнул Сейвал.
– Что за намёки, братец?
– Никаких намёков, прямым текстом говорю. Все время лезешь на рожон!
– Ты что, охренел?! Вспомни...
– Тихо, – я почувствовал покалывание в кончиках пальцев, и понял, что это реакция на мои метки в структуре Силы, – Шаман где-то рядом.
Глава 12
Схватка
Равнина была бледной — почти белой, на самом деле. Ленивый южный ветерок перекатывал тихо шуршащие песчинки. Древний город, брошенный своими жителями невесть сколько лет назад, возвышался над степью молчаливым призраком. Он был единственным, что нарушало целостность бесконечного и безжизненного простора.
Коричневые крепостные стены, осыпавшиеся в нескольких местах, выломанные ворота, где теперь зияла огромная дыра. Виднелись даже останки нескольких башен в центре города, верхушки которых за многие годы разрушили солнце, ветер и дождь. Мрачное и печальное зрелище.
Но эмоции, которые я испытывал, глядя на город, были совсем другими. Я чувствовал беспокойство, страх, опасность. Никогда не обращал внимания на истории о призраках, но тут дело было в другом. В ощущении, что энергетическая основа мира в этом месте нарушена. При взгляде магическим зрением я видел, как струны Силы обрываются в темных всполохах, скрытых за разрушенными строениями. И мне это очень не нравилось.
Я практически не спал, и пробыл в таком состоянии всю ночь. С того самого момента, как почувствовал, что шаман кочевников использует Силу. Я не смог определить, что он делает – лишь примерное направление и расстояние. Но чувства, которые во мне вызвала его волшба, были очень неприятными. Словно куча гнилого и отвратительно пахнущего мяса, в которую запускали руки.
