Джули поставила сумку на пол и присела на стул перед столом профессора психологии. Кабинет был настолько маленьким, что в него едва вмещалась самая необходимая мебель. Стол и немногочисленные полки были завалены книгами и папками. Но было в этой комнате что-то уютное – возможно, благодаря приветливому человеку, сидевшему напротив нее. Джули очень нравились занятия по психологии, и она еще ни разу их не пропустила. Доктор Кули читал остроумные и увлекательные лекции и делал это с искренней любовью к своей дисциплине. Приводя примеры из практики, он выказывал себя чутким и участливым человеком, поэтому Джули не сомневалась, что сегодня он сможет ей помочь.
– Спасибо, что согласились встретиться со мной, доктор Кули.
– Всегда пожалуйста. Вы, судя по всему, сегодня отбываете домой? – спросил он, взглянув на ее сумку.
– Да. В Огайо. Проведать маму и родственников по ее линии. Извините, что побеспокоила вас перед праздником. Я хотела услышать ваше мнение по одному вопросу.
– В связи с нашим курсом? Перед тем, как встретиться с вами, я просмотрел ваши оценки за контрольные и проектные работы. У вас отличные результаты. Не говоря уже о вашей работе на занятиях. Это впечатляет – особенно в такой большой группе. – Он одобрительно кивнул. – В основном студенты берут подобные курсы, просто чтобы получить зачет. Но вы выделяетесь.
– Спасибо. Мне очень нравятся ваши занятия. Но я хотела спросить вас о другом. В этом году я живу в доме подруги моей матери. У нее чудесная семья. Все очень милые, но… – Джули не знала, с чего начать. – У ее дочери есть странности. Я подумала, вы сможете дать мне совет. Мне нужна помощь.
– Помощь какого рода?
– Я пытаюсь понять, что происходит с их дочерью, Селестой. Она странно себя ведет. Ее старший брат Финн в этом году уехал в путешествие, и она повсюду носит с собой картонную фигуру с его изображением.
– Вы определенно меня заинтриговали, – произнес доктор Кули, закинув ногу за ногу. – Но мне было бы комфортнее обсуждать эту ситуацию, если бы вы рассказывали о гипотетической семье. – Он многозначительно посмотрел на Джули, сдерживая улыбку.
– Гипотетически говоря, – медленно начала Джули, – меня беспокоит этот картонный брат. И еще – чисто гипотетически – я сильно волнуюсь за девочку. Некоторые вещи… не знаю, как правильно выразиться… вызывают у нее острую реакцию. И я не понимаю, какие именно.
Следующие несколько минут Джули описывала профессору поведение Селесты по отношению к Картонному Финну и трудности, которые та испытывала в общении, а потом сказала пару слов о ее необычном характере в целом.
Доктор Кули жестом остановил ее.
– Позвольте прервать вас на минуту. Вы рассказываете только о дочери, но я хотел бы услышать обо всем семействе. Расскажите, как проходит обычный день в этом доме.
– Но только у нее… Джули попыталась подобрать правильные слова. – Только у нее есть проблема. Или проблемы. Пожалуй, целая куча проблем. – Возможно, у Мэтта тоже были проблемы – в основном они касались его навязчивого стремления слиться со своим ноутбуком и неумения выбирать одежду, – но у него хотя бы не было картонных дружков. По крайней мере, насколько она знала. – Со остальными все хорошо.
– Все равно расскажите, пожалуйста.
Он молча слушал, пока Джули в течение двадцати пяти минут говорила о семье Уоткинсов. Она рассказала ему о странностях Селесты и об ее социальной изолированности, о Картонном Финне (о нем особенно много), об энергии Эрин, казавшейся бесконечной, и о том, что Мэтт и Финн производили впечатление полных противоположностей друг друга.
Профессор Кули растерянно потер лоб, как будто не мог поверить своим ушам.
– Значит, у нас есть родители, не уделяющие детям достаточно внимания, и старший брат, ушедший из семьи. Далее, есть средний брат, который был вынужден взять на себя роль родителя и пытается ей соответствовать, хотя это, вероятно, не всегда ему удается. Наконец, у нас есть юная девушка-подросток, испытывающая трудности с социальным развитием, которая пытается справиться со своими эмоциями, заменив обожаемого брата его материальной копией. Все верно?
Вот черт. В такой трактовке ситуация казалась совсем запущенной.
– Да. Похоже, все так и есть. – Джули обмякла, откинувшись на спинку стула. – О господи.
– Послушайте, я могу поделиться с вами мыслями об этой семье, но не хочу ставить никаких диагнозов или давать вам четкие ответы на основании этого разговора. Это было бы нечестно по отношению и к вам, и к ним. Гипотетически. Но я могу дать вам пищу для размышления по некоторым вопросам.
– Я понимаю.
– Мое первое наблюдение: от вашей истории веет грустью.
– Но когда я у них дома, мне не грустно.
– Как вы думаете, почему?
– Не знаю. – Джули посмотрела на серое небо за окном. – Потому что они мне нравятся?
– Вероятно, вы им тоже нравитесь. Но есть в этом что-то очень грустное. Все члены семьи пытаются справиться с каким-то стрессом. Функционируют независимо друг от друга. У каждого на полную мощностью работают защитные механизмы. И еще есть плотная завеса тайны, которая окутывает… неизвестно что, так?
– Все верно.
– Они установили свои границы, и я не уверен, что вы вправе их пересекать.
– Но зачем Селеста так себя ведет? Ее брат уехал путешествовать. Что здесь такого? У него есть на это право, ведь так? Он не может вечно жить дома. Тысячи девочек ее возраста переживают отъезд старших братьев, и это не вызывает у них такой реакции. Я не понимаю, в чем дело. У Селесты такой потенциал… и мне кажется, я могу ей помочь.
– А, вы из тех, кто стремится все починить.
– Что?
– Вы хотите помочь им справиться с проблемами. Почему?
– Я же вам сказала. Они мне нравятся. Особенно Селеста. Я не могу вечно скрывать, что носиться с картонным братом до безобразия ненормально. За этим странным фасадом прячется чудесный ребенок. Но никто ничего не делает. Они все словно заморожены. Боятся и пальцем до нее дотронуться.
Он кивнул.
– Вероятно, так и есть. Стратегия сдерживания, которую они выработали – какой бы они ни была – в некоторой мере работает. Как минимум потому, что им удалось стабилизировать ситуацию. По их мнению, она больше не ухудшается.
Профессор смотрел на нее печальным и серьезным взглядом. Джули не отвела глаз.
– Но это временно, да?
– Возможно. Такая малоэффективная система не может функционировать вечно. В какой-то момент она сломается.
Джули почувствовала, как ее желудок сворачивается в комок.
– И что случится тогда?
– Не могу сказать. Такие вещи невозможно спланировать. Как вы сами считаете, что происходит с девочкой?
Джули вскинула руки.
