— Но когда за городом загромыхало, я поверил! Я почувствовал, что идет высший разум! Справедливый ум, который не позволит держать в клетках невинных!
Когда я мучился идиотскими мыслями, на город спустился туман! Все начало гореть и взрываться.
Ещё сюда полезли инопланетяне. Да! Все сразу. Настоящий апокалипсис. Я мысленно просил их не убивать меня. Ведь я честный человек и не хочу зла.
Тогда в мою руку попал луч с другой планеты. Мне казалось, что я умираю. Кстати, многие вокруг меня действительно умерли.
Но я воскрес. Воскрес для того, чтобы построить новое государство. Справедливую Россиянскую Республику!
Мужчина замолк на какое-то время. Паузу тут же заполнили робкие, но затем бурные аплодисменты.
— Какая у нас политическая повестка? — Выкрикнул мужчина в очках, в тонком свитере.
— Мы создадим жесткое, но справедливое государство, на основе тех советов, которые дадут высшие собратья.
— А разве вы сможете с ними связаться?
— Мне дана сила общаться с теми, кто к нам вторгся. Они посвятили меня в свои тайны.
Конечно, Виталий врал. Но толпе было неведомо. Раздался всеобщий «ах». Пробежало волнение.
— Простите, но правительство не позволит нам это. Мы же, получается, закон нарушаем, — пронесся одинокий, женский выкрик.
Недавний клерк нахмурился, посмотрев в небо.
— Любое правительство, кроме нашего, будет уничтожено. Нам одним суждено выжить в огне. Значит, мы имеем право забыть о той несправедливости, которая творилась.
Тут из-за куска стены на площадь вышли три человека. У одного был автомат. Виталий вздрогнул, чуть не свалившись с возвышения. Больше половины людей обвернулись, слыша нервные шаги незнакомцев.
Какое-то время все друг друга рассматривали. Будто за последний день люди несказанно мутировали. Влад хотел снять с плеча оружие. Но Проскурин его остановил.
— Не могу поверить своим глазам. Не прошло и двух дней, а уже какая-то секта, — заявил профессор, сверля глазами руку «великого правителя».
— Людям только дай волю, они и Третий рейх за пять минут воскресят, — прошептала Вика.
Виталий опомнился, приняв вновь царственный вид.
— Люди! Ещё одни уцелевшие волей великого разума! Вы можете примкнуть к нам и помочь в строительстве новой страны, — прогремел он.
Словно живые манекены, собравшиеся дружно захлопали. Это выглядело весьма странно. Потому троица отступила назад по битому стеклу, понимая, что собрание мало напоминает весёлый праздник.
— Нет. Спасибо вам, «пророк». Или кто вы там? Мы искали выживших. И вот случайно пришли. Мы не препятствуем вашим… ценностям. Но новая страна лично нам не требуется, — выкрикнул профессор.
Собравшиеся затаились в напряжении.
— А что же вам тогда надо? — Спросил Виталий.
— К своим выйти, короче. Росгвардия, полиция, может военные. Спасибо за все. Пойдем искать дальше, — простовато подметил Влад.
Не найдя слов, глава странной общины замолк. Вика потянула парня за рукав, начиная отходить все быстрее. Но мирно убраться так и не удалось.
— Да они нас сдадут!
— Я тебе отвечаю, сдадут ментам! Нас тут всех пересажают!
— Ага, у нас стеклянной руки нет. Хрена отобьемся.
Со стороны новоявленных полицейских послышался ропот с приблатненным оттенком.
— Ээээ спокойно! Спокойно все! Вы, стоять! Стоп я сказал! — Закричал оратор. — Мы должны знать, что вы не против нас. Что-то наша идея вас не вставила! Может, вы шпионить пришли! — Мужчина в плаще стал говорить проще. Похоже, величие в закромах его мозга иссякло.
Троица остановилась. На них смотрели десятки глаз. Холодных, странноватых глаз. Неужели недавно милые, цивилизованные люди полностью переродились? Неужели они, и правда, поверили в липовую идею о новой стране?
Но ведь впереди стоит тот, кто за них решает. Когда происходит такое, город превращается в стадо.
— По-любому нас убить хотят! Мужчины, оружие хоть у них заберите, — громко сказала бабушка, с лицом подростка. Такие часто ходят по бассейнам и фитнес клубам.
— Увидели нормальный народ, сразу бежать! Может вообще, какие заразные, — подметила полная дама.
— Да, дебилы.
— Таких отпускать нельзя.
— Кто не с нами, тот за сучью систему! — Послышались возгласы.
— Уважаемые господа, если сейчас наступает эпоха перемен, то каждый должен выбирать путь самостоятельно. И если мы не влились в ваши ряды, еще не значит, что наши намерения радикальны, — выйдя вперёд, отчётливо проговорил Дмитрий Геннадьевич.
— Вы посмотрите, как лепит. Из Кремля небось! — Закричал парень, одетый почему-то в зимнюю куртку.
— Деньги где, сука, политик ты гребаный!? — Заорал ещё кто-то.
— Хватит вас дармоедов кормить, только гавкать умеете!
— Депутат недоделанный! Депутатов драть в жопу!
— Прекратите! Вы люди или вообще кто!? Что вы так реагируете? Мы просто уйдем! Что мы вам сделали!? — Не выдержав напряжения, подключилась Виктория.
— Закройся, шалава! Народу детей кормить нечем! Подстилка ты недоношенная!
Поднялся гвалт. Относительно адекватные горожане начали превращаться в толпу. В самом плохом смысле этого слова.
Тут над головами у собравшихся что-то сверкнуло. Уцелевшее окно в старинном особняке неподалеку, взорвалось. Внутри полуразрушенной постройки вспыхнул огонь.
Все дружно посмотрели на Виталия. Он поднял стеклянную руку к небу. Конечность пульсировала синевой.
— Ай! Больновато! Запястье ждёт… Но терпимо, — сказал он. Потом продолжил по громче. — Приказываю всем заткнуться!
Приказ тут же был выполнен.
— Смотрите. Давайте проведем допрос, как в СИЗО… Пусть расскажут кто такие. И автомат отдадут. А потом уже сами определят свою судьбу!
— Да правильно!
— Поддерживаю!
— В СИЗО говноедов!
— Вот… Видите! Мы можем принимать решения! Уже верный знак! А теперь приведите мне этих!
— Черт, давайте бежать, — пискнула журналистка, понимая, что ничем хорошим дело не кончится.
Влад тоже ощутил колючее беспокойство. Вот-вот банда безумных перейдет в наступление. Но сколько у него патронов? И вообще, сможет ли он спокойно кого-то прикончить?
Глупое раздумье, когда надо решать. Может, Виктория права? Но если бежать, то могут выстрелить в спину. Или этот ублюдок даст залп недоделанными, огненными пальцами.
— Сделаем, что от нас просят! Не будем их провоцировать! В конце концов, они не могли глубоко деградировать! Думаю, удастся найти общий язык, — попытался внести ноту спокойствия профессор.
