Дверь подалась легко, а воздух в предбаннике был тепл и пропитан запахом трав и березовых веников.
— Алиса, — снова позвал я, слыша, как за стенкой в парной идет какая-то возня и льется вода. — Ты что, полы там моешь?!
С этими словами я дернул вторую дверь.
Меня тут же обдало паром в лицо, а когда он развеялся, я понял, что окончательно встрял.
Напротив меня стояла она.
Алиса. Обнаженная, распаренная, с веником в руках, листочком березы на плече и совершенным телом. Идеал во всем, даже острые кончики сосков напомнили мне идеальные вершины Тибета…
Я скользил взглядом по изгибам нимфы и чувствовал себя оглушенным, потому что даже ее визг: казалось, звучал где-то очень далеко за тысячу километров.
Я сделал шаг вперед и тут же получил по морде веником.
— Погоди! — закричал, отступая и на ощупь хватаясь за стену. Тут же зашипел, обжегшись. — Твою Закрутившись на месте, выскочил в предбанник и сунул ладонь в таз с холодной водой.
— А-а-а… — протянул с удовольствием. — Хорошо…
Дверь рядом с грохотом закрылась, после чего оттуда раздался осуждающий вопль: — Зачем вы приехали? И зачем сюда? Уходите!
— Не могу. — Я посмотрел на обожженную конечность — вроде все хорошо. — Алиса, мне нужно…
— Не хочу ничего знать! Вы должны немедленно… — она прервалась, начав надсадно кашлять.
Я рывком распахнул дверь, на этот раз прихватив махровое полотенце с вешалки.
Развернув его, выставил перед собой и, чуть отвернув голову, закрыл глаза: — Выходи, Алиса. Я не смотрю. Даю слово. Пойду пока у дома подожду.
Думал, начнет снова кричать и прогонять, был готов отстаивать свою позицию, но в ответ лишь почувствовал, как выскользнуло из рук полотенце.
Тихий голос попросил:
— Идите, Данила. Через пять минут я подойду. Ключ под камнем слева у порога.
Кивнув, быстро вышел, чтобы остановиться, едва баня осталась за спиной. Дышал я с трудом. Нет, не так. Вообще не дышал, но пришлось начать делать это снова, ибо легкие дали о себе знать болевыми ощущениями. Протолкнув воздух в себя, слепо заморгал, подняв голову к солнцу, и улыбнулся.
Что это только что было’?
Моя нимфа оказалась куда прекрасней, чем мог себе представить, и ее образ теперь надежно засел в мозгу. Я точно знал: покоя мне не будет, пока не увижу ее снова. Такую же. В сумрачном свете старой лампы. Обнаженную. Растерянную и беззащитную… При последней мысли потер лицо, все еще саднящее от удара веника. Нет, с беззащитностью я поторопился.
Тем временем позади раздались шаги, скрип железа, полилась вода. И новый приступ кашля.
А это уже совсем нехорошо.
Приблизившись, тронул ручку двери, но замер. Подумав, медленно пошел к дому.
Снова остановился, обернулся, запустил руку в волосы на затылке. Черт! Веду себя как мальчишка!
Пошел к бане, открыл дверь рывком и вошел, стараясь смотреть только в глаза своей нимфе.
— Алиса, я помогу, — сказал твердо и скинул с себя пальто прямо на сырую лавку. — Обернись в полотенце, а я покажу тебе, для чего на самом деле нужен веник. Не только по морде бить наглых приезжих мужиков.
— Уходите! — она судорожно свела полы полотенца, собирая их в гармошку на груди.
— Нет.
Я стянул сапоги, за ними носки и брюки.
— Вернись в парилку. Мой отец обожал баню, приучал меня к ней с самого детства.
Наверное, поэтому я так долго не болел.
Говоря все это, я стаскивал с себя свитер и смотрел в стену, лишь бы не смущать девушку.
— Я не пойду с вами… — ее голос стал тише, уверенность из него исчезла. Вот и хорошо.
— Пойдешь. Потому что мне скоро снова придется уехать, а я не могу оставить своего врача в таком состоянии. Ты лечила меня, когда я был никому не нужен, теперь моя очередь.
Стянув майку, повесил ее на крючок рядом со свитером, обернулся: — Ты еще здесь? Я же сказал, иди в парилку. И скажи мне, где веник.
И она пошла. Безропотно. Было в этом нечто магическое, волшебное. В том, как Алиса слушалась меня, при этом не раздражаясь и не злясь. Она приняла мое присутствие и одобрила план. Это уже дорогого стоило.
Правда, моя решимость несколько поубавилась, стоило войти в парилку и увидеть свою нимфу, лежащую на верхней из двухступенчатых лавок.
Нежная, милая, девочка в моей власти… Справиться бы с внутренним монстром, желающим немедленно подойти, обхватить ее за бедра, заставить приподняться, согнуть колени и дать мне войти во влажное лоно.
Я даже услышал, как она стонет, увидел картинку, где Алиса выгибается дугой, выкрикивая мое имя и требуя только одного: не останавливаться! И я бы не остановился, бог свидетель!
— Данила? — она приподнялась на локтях, повернула голову в мою сторону, и в тот же миг полотенце соскользнуло с груди, открывая восхитительный вид на молочно-белую кожу с розовыми вершинками. — Ох!
Алиса спешно легла, зажмурилась, снова начала кашлять. И наваждение исчезло.
Тряхнув головой, схватил веник, висящий на стене, и вышел в предбанник, буркнув: “минутку, лежи”. Налил в таз кипятка, сунул туда березовые ветки, запаривая их, а сам подошел к холодной воде и умылся, пытаясь вернуть трезвость голове. Эта девочка пленила меня. Опьяняла!
Подхватив таз, вернулся к ней, смочил веник и потребовал: — Закрой глаза, скажи, если жар станет слишком сильным.
Вздохнув‚ напомнил себе, что она больна и не прогнала меня только потому, что нуждается в помощи. Повторил ту же мысль, глядя на член, вставший колом и не желающий внимать голосу разума.
Медленно пригнувшись, предупредил:
— Сниму полотенце. Мне нужен доступ к твоему телу. То есть не мне… венику. Черт.
Просто лежи, я все сделаю.
Удивительно, но она снова послушалась. Чуть приподнялась, когда потянул конец ткани на себя, и легла на место, плотно зажмурив глаза. Смешная.
Идеальная спина. Идеальная попка. Потрясающие стройные ножки… И мой член, сходящий с ума в боксерах. Сжав ветки в руке, сцепил зубы и принялся слегка постукивать распаренным веником по идеальной, мать ее, коже, немного протягивая березовые листочки. От плеч к ногам, с каждым заходом немного усиливая удары. Чуть пережать с давлением — и можно ранить. Все как в жизни.
Затем, поддав немного воды на раскаленные угли, стал нагнетать воздух, размахивая веником снизу вверх, поддавая жар на ноги и спину Алисы. В какой-то момент обратил внимание, что она расслабилась, а на губах появилось подобие улыбки.
— Хватит, — сказал через пару минут, понимая, что больной организм нельзя долго держать в парилке. — Выходи, посиди немного в предбаннике. Есть, чем растереться?
