Я оказался рядом раньше, чем успел подумать, что делаю. Коснулся ее лица, проговорил тихо:
— Это просто сон, тш-ш.
Она заметалась. Всхлипнула громче.
— Данила… — позвала, отчаянно цепляясь за подушку. — Там ведь все! Там осталось все!
— Главное, что ты жива, — шепнул, усаживаясь рядом, обхватывая ее лицо руками, заставляя остаться в одном положении. — Алиса, верь мне, все будет хорошо.
Она открыла глаза.
Большие, полные невыплаканных слез. В таких можно утонуть с легкостью.
— Данила, — теперь уже шептала она, — это ты’?
— Я.
— Мне приснилось… — она посмотрела в сторону, вздрогнула. — Мой дом…
— Он сгорел, — подтвердил я. — А мы с тобой живы и не дадим друг другу пропасть.
Не дадим же?
— Я… — она разрыдалась, зажмурившись.
Не зная, что делать, собирался встать и предложить Алисе чай. Или чего покрепче.
Но она схватила мою руку, цепляясь за нее, словно утопающий.
— Не уходи. Пожалуйста.
— Я и не собирался, — ответил, улыбаясь. — Думал, чай…
— Нет, просто побудь со мной. Пока не усну снова. Закрываю глаза и вижу огонь…
Снова по ее щекам потекли слезы. Не знаю, может, ей и нужно было выговориться, а мне выслушать. Но я никогда не умел быть тем плечом, в которое можно выговориться. А потому…
Присев на кровать, склонился над Алисой, коснулся ее губ пальцами, останавливая бессвязный поток слов, и проговорил:
— Кошмары — это естественно, они приходят, чтобы напомнить нам о реальности жизни, встряхнуть и заставить идти дальше. И я заберу твои кошмары, Алиса.
По плану должен был уйти и все-таки заварить кофе.
По факту… Ее губы были куда притягательней.
Когда она снова попыталась говорить, просто закрыл рот поцелуем. Знал, на что иду, ждал, пока оттолкнет. Только Алиса вдруг обняла мои плечи и притянула к себе, дрожа всем телом.
И вместо того, чтобы разорвать поцелуй, я втянулся, вошел во вкус. Руки сами пробрались под нимфУ, огладив спину, сжав бедра, приподняв длинную футболку.
Ее тело было горячим, как и дыхание; ее руки перебирали волосы у меня на затылке, касались лица, возвращались к плечам…
— Алиса, — шепнул, чувствуя, что еще немного и не сдержусь. Я хотел ее так давно, кажется, целую вечность…
Она приподняла бедра, выгнувшись, откинув голову. застонала. Каждое ее движение заставляло меня действовать дальше, пробуждало древние инстинкты, дразня и отключая мозг
— Алиса-а, — снова шепнул, когда рука нимфы скользнула по моему животу вниз, срывая полотенце.
Черт, мне надо было остановиться! Она почти в бреду. А я… Собственно, я тоже.
— Да, — услышал тихое, стоило снова коснуться ее губ.
И у меня сорвало крышу.
Привстав, я притянул ее к себе за бедра, коснулся влажной точки вожделения, чуть помассировав ее большим пальцем, при этом глядя, как стонет, закатывая глаза, Алиса, и уже собирался исполнить самое заветное желание в этом году, как…
Понял, что она горит не от моих прикосновений.
— Черт! — я почти рычал. Переместившись к изголовью, потянулся к ее лбу проверить температуру, а она снова попыталась впиться в мои губы горячим поцелуем. Глаза стеклянные, от тела веет жаром.
Коснулся висков девушки и выругался громче.
— Данила, — разочарованно пробормотала она, стоило мне подняться и подхватить полотенце. — Куда ты’?
— Сейчас вернусь, — бросил зло, понимая, что чуть не занялся сексом с полубессознательной Алисой. При этом члену было плевать на доводы рассудка и на мучившую меня совесть. Он стоял колом, взывая к продолжению, желательно на всю ночь.
Порывшись в аптечке, что забрал у Алисы для лечения, я нашел жаропонижающее и заставил ее выпить. Потом сидел рядом около получаса, сжимая ее руку и слушая какую-то чушь про рацион тюленей, слабую нервную систему моржа и ненавистную начальницу, не понимающую, что Гоше нужна особая диета. Член продолжал стоять еще какое-то время, причиняя физическую боль, но вскоре сдался под натиском столь интересных рассказов. Лишь бы не навсегда…
В конце концов, жар спал, а Алиса уснула, отпустив меня заниматься делами. Но сидел я поблизости, придвинув журнальный стол с ноутом и периодически касаясь нежной девичьей кожи. От кошмаров она больше не просыпалась, хотя и звала меня по имени иногда. Каждый раз я отзывался и чувствовал необоснованную радость от понимания, что хотя бы в бреду нужен ей.
Глава 20
Алиса Селезневская.
Из мира сновидений я выплывала как утопленник из глубин океана. Медленно и тяжело… Темные воды не желали выпускать сознание из своих тягучих объятий.
Фоновым шумом звучали голоса, притом если Данилы я узнала даже в таком состоянии, то второй был не знаком.
— Ты что так тихо говоришь? — недоумевал собеседник Ворошилова.
— В квартире не один, а когда покупал ноутбук, забыл взять гарнитуру, — пояснил Данила все так же в полголоса.
— Не один’? Та самая бескорыстная особа’? Даром времени как обычно не теряешь.
— Это совершенно другое, — в голосе Ворошилова отчетливо слышалось предупреждение не лезть не в свое дело. — Ты что-то нарыл’?
— Да, иначе зачем мне тебя с утра пораньше беспокоить? — насмешливо ответил невидимый собеседник. — Ты просил работать как можно быстрее.
— Слушаю.
— Итак, Громова Марина Петровна, — начал информатор, и с меня от знакомого имени слетели остатки сонливости. — Занимает пост директора океанариума и, собственно, именно при ней это заведение пришло в упадок. Дама привыкла жить очень роскошно, на широкую ногу. Год назад набрала кредитов и все никак не могла выплатить. Ее уже начинали донимать коллекторы, когда каким-то чудом она все же нашла средства. Скорее всего, фамилия чудотворца — Куйбышинский. Говорит о чем-то?
— Да, — отчетливо скрипнул зубами Данила. — Продолжай.
— Судя по остальной информации, героическая Марина Петровна осмелилась поиметь всех доступных ей товарищей. Откат же она не только от тебя брала, Ворошилов. И, кстати, судя по договоренностям, зверинец из океанариума собиралась отдать едва ли не на живодерню. Карты ей смешала одна из работниц, когда натравила защитников животных.
Это про меня, как понимаю?
— Ясно.
В голосе Данилы было столько тщательно скрываемой ярости, что по коже мурашки бежали. И я сполна разделяла эту эмоцию! Я знала, Грымза неприятный человек, но даже вообразить не могла, что она до такой степени мерзкая и подлая!
